(Мать, смеясь, даёт ученику записку, которую она только что написала)

«Цель, которую мы преследуем - это бессмертие. Из всех привычек смерть, безусловно, самая заядлая!»

Наш мир можно было бы назвать миром дурных привычек.

Не знаю, с некоторых пор появилась некая ирония, добрая, благожелательная и... конструктивная. Это как если бы пришёл «дух». И есть нечто другое (но я это знаю), то, что Шри Ауробиндо называл a censor (цензор). Он мне сказал: «You have a very strong censor in your atmosphère.» (в вашей атмосфере есть очень сильный цензор). И он меня всё время, всё время критиковал; теперь меньше, но он ещё здесь; и время от времени он мне говорит: «Но ты шокируешь людей! Они ждут чего-то благородного, большого, величественного, а у тебя всё время ироничный тон!». Ещё вчера ко мне приходили люди, а я всё время шутила, всё время. Я шучу и вижу... (смеясь) что у них испуганный вид!

Как если бы это всё время говорило: «Нет! Не принимайте это всерьёз... не принимайте всерьёз, не принимайте всерьёз... это то, что вас расстраивает! Это то, что вас расстраивает, нужно уметь улыбаться», вот так. И ещё нужно уметь смеяться над собой, это самое важное: видеть, насколько мы глупы - малейшая боль, и мы сразу начинаем себя жалеть, о!..

Иногда мы протестуем...

Это очень интересная, забавная атмосфера. Но это очень хорошее лекарство от такой застарелой болезни как self-pity (жалость к себе). Тело этим наполнено, как только что-то появляется, оно начинает себя жалеть, - это его ужасно ухудшает.

А истории... Школьные истории, это... уморительные истории! Но вчера вечером я вдруг сильно возмутилась одним мальчиком, которого обвинили в списывании. Он сказал, что не списывал, и я увидела, что он не списывал (но то, что я увидела, было ещё хуже!), и я сказала: больше никаких экзаменов (везде ужасный гвалт!). И ещё К., действительно хороший малый, мне написал: «Не будет ли лучше, если я скажу этому мальчику, что вы решили, что он не списывал, так как он может переживать?». Я подумала: бедный К.! Но, в конце концов, я ему сказала да, потому что это очень доброе намерение. Тогда он позвал мальчика и сказал ему то, что нужно, что экзамены отменили и больше их не обсуждают, что всё закончилось. Как только мальчик ушёл, он пошёл к своим друзьям и рассказал им кучу неправды, что я попросила К. принести ему извинения, выразить сожаление, реабилитировать его... куча ужасной лжи (лжи про меня). Я испытала симпатию по отношению к К. из-за его действий, не так ли, это доказывает, что у него есть благородство души (так как он был сильно убеждён), но он согласился с тем, что я сказала, и он сделал это, решив, что тот может расстроиться. И совершенно отвратительный ответ этого мальчика... Мне пришлось сдерживаться (внутри): я была недовольна. Я надеялась, что такая добрая воля вызовет благородный ответ, а это своего рода деградация... Вчера я была готова дать ребёнку внутренний шлепок, - я удержалась, я не стала, но очевидно, что он поставил себя в нехорошую ситуацию. (1)

И вот, они мне пишут: «Как можно понять, что дети успевают, если не проводить экзамены?»

Мне пришлось объяснить разницу между индивидуальным контролем, который исходит из наблюдения, замечания, неожиданного вопроса и т. д., который может определить состояние ребенка; и другим методом, когда вас предупреждают: «Через восемь дней у вас будет экзамен, и вам дадут тему по пройденному материалу», тогда все начинают повторять то, что они учили, и готовиться, и это конец: экзамен сдаёт тот, у кого хорошая память. Я всё это объяснила. (2)

Если бы я был учителем, то возражал бы на это решение не с точки зрения учителей, а с точки зрения учеников, потому что я вспоминаю свою учёбу, и если бы не было обязательного триместрового и семестрового повторения того, что было в классе, Боже мой, мы бы это упустили.

Ну и ладно!

Но это своего рода дисциплина заставляет повторять.

Если мы недостаточно заинтересованы темой, чтобы её запомнить и сохранить результат того, что выучили, то ну и ладно.

Позиция учеников ложная. Позиция учителей ложная.

Позиция учеников: они учатся только для того, чтобы была видимость знаний, чтобы сдать экзамен и забить себе голову разными вещами... Позиция учителей: иметь возможность как можно проще контролировать и выставить оценки без особого труда, с минимумом усилий. А я говорю: каждый ученик - индивидуальность, каждый ученик должен прийти не потому, что хочет сказать: «я выучил и я сдам экзамены», а потому что он хочет знать и приходит с желанием знать. И учитель не должен следовать простому методу дать тему и смотреть, как каждый отвечает, и соответствует ли это тому, чему он учил, или нет. Он должен знать, искренние ли интерес и усилия ученика, в соответствии с натурой каждого, - для учителя это гораздо труднее, но это образование. А они протестуют.

С точки зрения учителей, это так, я абсолютно согласен...

Да, но они протестуют! (Смеясь) Ученики не протестуют. Но я написала учителям: ученик, который хочет понравиться своему учителю, или учит наизусть, чтобы была видимость знания того, что он не понял, так вот, такие ученики не интересны, и именно про них мне всё время говорят: это хороший ученик!

Но я помню, не так ли, я очень хорошо помню своё отношение, когда я училась, и я хорошо помню всех своих подружек, кто из них был для меня умной девочкой, а кто болтушкой... У меня очень забавные воспоминания, потому что я не могла понять, что значит учить, чтобы казаться знающей (у меня тогда была великолепная память, но я ею не пользовалась). И мне нравилось только то, что я поняла.

Однажды я сдавала экзамен (не помню, какой), но я как раз подходила к возрастной границе, это значит, что я была слишком маленькой для сдачи экзамена. И меня отправили к тем, кто не сдал с первого раза (я сдавала тогда, потому что была осень, и я проходила по возрасту). И я помню, что была небольшая комиссия, учителя были очень недовольны, потому что у них прервался отпуск, а большинство учеников были слабыми или непослушными. И я всё это наблюдала (я была совсем юной, не так ли, не помню, сколько мне было лет, тринадцать или четырнадцать лет), я всё это наблюдала, там была бедная малышка, которую вызвали к доске, чтобы решить задачу по математике, она не знала, она что-то бормотала. А я (меня в тот момент не спрашивали), я посмотрела, я улыбнулась, - о, учитель это увидел, он был очень мной недоволен, и как только малышку отправили на место, он меня вызвал и сказал: «Решай». Тогда, естественно (я очень любила математику, очень, я её понимала, у неё был смысл), я решила задачу - нужно было видеть выражение учителя!.. Я не была внутри, не так ли, здесь (во внешнем маленьком персонаже): я всё время присутствовала. Мне было невероятно весело. И я знаю, что из себя представляют дети, что из себя представляют учителя, я всё это знаю, мне было очень весело.

Дома мой брат занимался специальной математикой (чтобы поступить в Политехнический) и считал её трудной, а моя мать пригласила для него репетитора. Я была на два года младше брата, я смотрела, и всё было ясно: почему, как, всё было ясно. Учитель усердно трудился, мой брат усердно трудился, а я вдруг сказала: «Это же вот так!». Я увидела выражение лица учителя!.. Кажется, он сказал моей матери: «Но это ваша дочь должна учиться!» (Мать смеётся) И всё это было как картина, не так ли, это было так забавно, так забавно! Я знаю, я помню, я знаю реакции, привычки... Поэтому здесь я не хотела заниматься Школой, потому что воспринимала это как головную боль: всё свалится на меня! Но мне пришлось из-за этой истории со списыванием. Но теперь меня это забавляет! (Смеясь) Я им говорю ошеломительные вещи!

Но это так забавно, так забавно!

Некоторое время я занималась на «курсах» (я не училась в лицее, моя мать считала, что девочка не должна учиться в лицее, но я занималась на курсах), на курсах, у которых тогда была очень хорошая репутация, там были очень хорошие учителя. Учитель по географии писал книги (это был известный человек), он написал известные книги по географии, это был очень хороший человек. Мы занимались географией (карты были для меня увлекательным занятием, потому что мы всё это рисовали), однажды учитель посмотрел на меня (это был интеллигентный человек), он посмотрел на меня и сказал: «Почему все города расположены на реках, крупные города?». Я увидела оторопевших учеников, которые подумали: к счастью, это не нас спросили. Я сказала: «Но это очень просто! Потому что это естественный способ сообщения». (Смеясь) Тогда он тоже удивился!.. Это было так, все мои занятия были такими, я всё время развлекалась, - развлекалась-развлекалась-развлекалась, это было забавно!

Учитель литературы... это был пожилой человек, полный самых обычных идей, какие только можно себе представить, он был скучным! О!... Все ученицы усердно трудились. Он давал темы для сочинения, – ты знаешь, «Путь сегодня и путь будущего»? Я её написала в двенадцать лет, я должна была ответить на его вопрос! Он дал поговорку (теперь я не помню слов) и ждал, что ему скажут... всё разумные вещи! Я рассказала свою историю, эту маленькую историю. Я её написала в двенадцать лет. Он смотрел на меня с беспокойством! (Смеясь) Он ждал, что я устрою скандал... Нет, я была хорошей девочкой!

Но это всегда так: с чем-то, что смотрит, что видит всю нелепость жизни, которая принимает себя всерьёз, о!

На днях это всё вернулось из-за этой истории.

Помню, что только один раз я приняла всё всерьёз и ещё (смеясь) у меня был серьёзный ВИД. Это было в связи с моим братом, он был ещё маленьким (моему брату, возможно, было двенадцать лет, может быть меньше, десять лет, а мне - восемь... нет, девять и одиннадцать, приблизительно так, дети), мой брат был вспыльчивым, он легко гневался, а ещё он говорил очень открыто, немного грубо. Он что-то сказал моему отцу (не знаю, почему, не помню), мой отец был разгневан, он посадил его себе на колени (мой отец был очень сильным, я хочу сказать, физически), он его посадил на колени и... (смеясь) шлёпал, он ему снял штаны и шлёпал. Я пришла и это увидела (это происходило в гостиной), я это увидела, я увидела своего отца и сказала себе: «Этот человек сошёл с ума!». И я ему сказала: «Ты прекратишь это сейчас же (на два года младше), или я уйду из дома». Я сказала это с серьёзным видом, о, и я была решительной. А отец... (смеясь) был ошеломлён.

Так вернулись все эти воспоминания. И я вспомнила, в какой степени уже присутствовало сознание. Но это было забавно.

(тишина)

И эта лёгкость, Я могла делать всё, что хотела. Но было нечто (теперь я понимаю, я не знала, как это происходило): я могла делать всё, что хотела, но через какое-то время я получала опыт, и это уже не казалось мне столь важным, чтобы посвятить этому жизнь. Тогда я бралась за что-то другое: живопись, музыка, наука, литература... за всё, за всё, за практические вещи. И всё с необычайной лёгкостью. И через некоторое время я это бросала. Тогда моя мать сказала (она была очень строгая), она сказала: «У меня дочка, которая не способна что-нибудь сделать до конца». Так это и осталось: не способна что-нибудь сделать до конца, - всегда начинает, всегда бросает, а через некоторое время я бралась за что-нибудь другое... «Непостоянная, непостоянная, она ничего в жизни не добьётся!» (Мать смеётся).

И это правда, это было детское выражение постоянной потребности в лучшем, в большем, в лучшем, в большем... бесконечно - чувство движения вперёд, вперёд к совершенству, к совершенству, которое, я чувствовала, ускользало от всего, о чём думали люди, - нечто... нечто... нечто бесконечное, но что искали, не смотря ни на что.

И вот, всё это вернулось, чтобы его классифицировали и поставили на своё место, преподнесли (жест вверх), а теперь всё. (3)

(1) - запись начинается здесь. Начало не сохранилось.

(2) - вот текст четвёртой и последней записки Матери (перевод): «Естественно, учитель должен подвергнуть ученика испытанию, чтобы знать, выучил ли он (или она) что-нибудь, и есть ли успехи. Но это испытание должно быть индивидуальным и должно подстраиваться под каждого ученика, это не механическое испытание, одинаковое для всех. Это должно быть спонтанное и неожиданное испытание, которое не допустит никаких претензий и неискренности. Конечно, это гораздо труднее для учителя, но настолько более живое и интересное. Я оценила ваши замечания по вашим ученикам. Это доказывает, что у вас с ними есть индивидуальная связь, это главное для хорошего обучения. Те, кто неискренен, не хотят учиться, но хотят получить от учителя хорошие оценки или похвалу, - они не интересны» (25 июля 1967).

(3) - существует аудиозапись этой беседы.

Аудиозапись

При копировании ссылка обязательна http://supersoznanie.com