Сегодня утром около пяти часов ты приходил, чтобы рассказать мне кучу разных вещей.

Ах, да!

Ты спал?

Да, конечно.

Я не спала, я занималась ходьбой - моей ходьбой-джапой. Ты приходил, чтобы поговорить со мной, ты даже меня спросил (смеясь): «Ты видела Шри Ауробиндо этой ночью?» Я много всего тебе наговорила, но я также тебе сказала: «Нет, сегодня утром мне будет нечего тебе рассказать!». И вот, я тебе всё рассказываю. Ночью не было ничего сенсационного. Это была ночь глубокого отдыха. Вот и всё, что я могу тебе сказать. Но это было забавно, и я сказала: «А! Так ты сознателен, ты пришёл со мной поговорить». А потом ты не был сознателен! Это значит, что это (внешнее существо ученика) не сознательно, другое было сознательным: ты пришёл со мной поговорить.

Я совсем не сознателен.

Это любопытно.

Иногда, в зависимости от нашей деятельности, от образа жизни, который мы вели, существуют промежуточные части (Мать рисует небольшую ленту), которые остались не развитыми, и они образуют нечто  похожее на прослойку: сознание не проходит. У меня такое было; только когда я встретила Теона, он мне об этом сказал. Он мне сказал: «Ваш... (Мать подыскивает слово) нервический подуровень (по-моему) между витальным и физическим не развит». Есть прослойка, сознание не проходит. Тогда на протяжении шести или десяти месяцев я стала как следует работать, чтобы его развить, - никакого результата. Потом я уехала (возможно, я это тебе уже рассказывала), я уехала в деревню и однажды я прилегла на траву, и вдруг, пррр! Это пришло отовсюду, пришло сознание. И действительно, это его не пропускало: существовала куча разных вещей, которые я никогда из-за этого не получала. Но это длительная работа.

Что бы я мог для этого сделать?

В то время я бы могла дать подробный ответ, сейчас я уже не знаю. Но лучше всего, это ложась спать, делать небольшую концентрацию с желанием оставаться сознательным. Просто это. Своего рода стремление оставаться сознательным.

Однако, я никогда просто так не  засыпаю, я всегда засыпаю после медитации.

Да, именно поэтому ты ко мне приходишь, а я тебя вижу, и всё такое. Но не хватает этого: небольшого соединения.

В то время, когда я была полностью погружена в оккультизм, я бы могла всё подробно тебе рассказать, сейчас я уже не помню. Но я знаю (это то, что я продолжаю знать): стремление. Стремление к этому... Ты знаешь, когда мы хотим проснуться в установленное время и говорим себе: «Я хочу проснуться в такой-то час», всё отлично получается, так вот, здесь тот же принцип. Вместо того, чтобы просить об определённом времени, надо просить вспомнить, оставаться сознательным - вспомнить то, что произошло. Это может подействовать. И ещё, как я всегда говорила, резко не просыпаться, то есть не вскакивать с кровати, какое-то время оставаться спокойным. И до сих пор со мной такое происходит: если я просыпаюсь, если я резко встаю, то через некоторое время, когда я снова сосредотачиваюсь, воспоминание возвращается.

Хватает этих двух вещей, должно хватать. (1)

*

*   *

(Немного позже, по поводу одной европейской ученицы, которая просит помочь «ремесленному производству» Ашрама. Мы сохранили этот фрагмент беседы, потому что, хоть он и очень прозаичный, но хорошо всё иллюстрирует)

Этот «cottage industry» (ремесленное производство) изготавливает не очень красивые вещи... Поэтому она хотела бы получить твою санкцию, если ты захочешь, чтобы она пошла туда работать, или, если ты захочешь, чтобы она что-то делала сама. У меня такое чувство, что у нее есть ремесленные способности, которые можно было бы использовать

Павитра мне прочитал её  письмо. Я ответила Павитре спонтанно: «О! Эта женщина слишком совершенна для меня». Не так ли: «Я умею делать это, я умею делать то, я делаю это так хорошо, я делаю это так замечательно...» Там было много страниц, малыш! Поэтому в конце я сказала: «Она слишком совершенна для меня».

Вероятно, она ловкая.

Да, и у этого «cottage industry» есть множество средств, которые в полной мере не используются...

Я никогда туда не вмешивалась, - они уже давно функционируют, давно делают свои ужасы...

Да.

И я никогда ничего не говорила, потому что... мы не разговариваем на одном языке. Но, может быть, G. (руководитель ремесленного производства) будет рад её принять?

Только нужна твоя санкция. Как идти к G? Нужно твоё слово, или...

О, нет, я ничего не могу сказать. Нужно чтобы G. сам спросил. Нужно чтобы она сообщила G. своё желание помочь, а он бы спонтанно его  принял, иначе, малыш, ничего не получится! Мне ответят вежливым письмом.

Это странно!

Нет-нет, это так. Таково человечество.

Если она туда пойдёт, если она покажет свою заинтересованность и большое желание, тогда это может получиться. Естественно, если G. спросит, согласна ли я, я ему, конечно, отвечу, но нужно чтобы он сам это сделал! (Мать смеётся)

Она могла бы принести туда немного свежего воздуха...

В их доме нужно было сделать ремонт, - она показала рабочим, как нужно его делать! Рабочие предпочли пойти работать в другое место.

У них это у всех, у всех: европейское высокомерие, о!.. Потому что именно европеец привык иметь дело с Материей, и у него есть определенная власть над Материей. Это правда. Например, они гораздо более организованы (я говорю в общем, везде есть исключения), они обладают определённым контролем над Материей, которого здесь нет, и при этом они считают себя гораздо выше других, это отвратительно.

Я встречаю это у всех, кто сюда приезжает, и я заявляю, что меня это... Я годами позволяю им барахтаться, пока они вдруг не заметят, что при всём своём превосходстве, они хуже. Тогда мы можем начать понимать друг друга.

Ты понимаешь?

Это правда.

*

*   *

Потом Мать берётся за перевод «Савитри»

Меня всегда ведёт звук...

Знаешь ли ты, что Сунил написал музыку к «Савитри», и в начале июля он мне её сыграет. Не думаю, что ему нужна аудитория, это всё совершенно приватно, потому что она должна быть сыграна только в 1968 - в феврале 68-го, - и он мне сыграет только небольшой отрывок, чтобы посмотреть, годится ли это. Но я подумала, что тебе будет интересно. Я оставлю окна открытыми.

Мне очень нравится то, что он делает.

О! Не один раз, очень часто, слушая его музыку, сразу открывается дверь в область универсальной гармонии, туда, где можно услышать источник звуков, и с такой необыкновенной интенсивностью и эмоциями, что-то, что исходит из вас самих (Мать делает внезапный отрывистый жест). Это первый раз, когда слушая музыку, со мной такое происходит, - это происходит, когда я совсем одна. Но, слушая музыку, со мной такого никогда не было, это всегда вещи, гораздо более близкие к земле. А тут, это что-то очень высокое, но очень универсальное, обладающее огромной силой - творящей силой. Так вот, его музыка открывает дверь.

Теперь есть люди, которые услышали его музыку, и одновременно в России, во Франции и в США попросили разрешение на её запись и распространение. И что интересно, они друг с другом не знакомы, но у всех было одно и то же ощущение - это музыка завтрашнего дня. Поэтому я ответила тем, кто спрашивал: «Немного терпения, через два года мы вам дадим музыкальный монумент». Гораздо лучше начать с главной работы, потому что она сразу определяет положение, в противном случае можно подумать, что это небольшие озарения. Это не так: что-то, что наносит вам удар и заставляет вас склониться.

Я читаю стихи (естественно, на английском), а он из этого создаёт музыку. И, вероятно, слова смешиваются с музыкой, как он обычно делает. А моё чтение, это просто как можно более чёткое произношение с полным пониманием того, что говорится, И БЕЗ ИНТОНАЦИЙ. Думаю, у меня получается, потому что за неделю (я не читаю каждый день) тембр голоса не изменился.

Но вся музыка, которую я обожал, кажется мне бледной.

Не так ли! Она кажется безжизненной.

Да, она кажется плоской

Поверхностной, плоской-плоской. Все эти вещи, которые я раньше считала очаровательными, с ними покончено.

(1) -существует запись этой беседы. Продолжение не сохранилось.

Аудиозапись