Что ты хочешь сказать?.. Говори.

Я немного взволнован, потому что получил известие о том, что мой друг покончил жизнь самоубийством.

Расскажи мне это. Что за друг?

Золотоискатель.

У тебя в жизни много друзей, нет?

Нет.

Ты продолжал с ним общаться?

Для меня это был самый близкий человек.

Ты с ним встречался, когда последний раз ездил во Францию?

Нет.

Где он был?

О! Везде по миру, последний раз - в Африке, везде понемногу.

Откуда он тебе написал?

Из Парижа.

Сколько ему лет?

Он немного моложе меня.

Что он тебе написал? У тебя есть его письмо? Дай мне его.

Это был бунтарь.

Да.

Он не нашёл.

Но это бунтарь в тамасе, малыш. Суицид и тамас всегда идут вместе - неосознанность или глупость.

(Мать смотрит письмо) Он не написал своё имя, он написал: «Твой брат, золотоискатель».

Да.

Он интеллектуал?

Не очень. Это человек действия.

(Мать снова смотрит письмо) Ты уверен, что он покончил с собой?.. Я - нет. У тебя нет его адреса? Ты не можешь его узнать?

Есть.

Ты ещё слишком чувствителен к чужим формациям.

Это человек, которого я хорошо понимаю, с которым я жил. Он вовсе не был обычным человеком, который принимает жизнь, как три четверти людей, которым в жизни комфортно.

Нет, но он всё «драматизировал».

Вовсе нет. Это человек действия, искатель полезных ископаемых.

Это видимость.

Это очень простой и брутальный тип. Он никогда никаких чувств не проявлял, никогда ничего не говорил, а когда его что-то затрагивало, он внешне становился ещё более жёстким. Очень брутальный человек без эстетической утончённости. Только это был человек действия, который переводил в действие то, что чувствовал.

Нет, он интуитивный. Ты этого не знал, но он был интуитивным.

Да, у него что-то такое было.

Когда я говорила, что он «драматизирует», я не имела в виду физически, ты мне возразил, но я не говорила о физическом, я говорила о витальном, и я знаю, что говорю.

Витально драматизирующий... Такое возможно.

(тишина)

У него был вкус к свободе. Такое бывает достаточно редко.

У тебя есть конверт? Там есть дата отправления?

Да, 6 декабря, из Парижа.

Каким он был? Маленький, большой? Толстый, худой, тёмный?

Небольшой, сильный, коренастый, с короткой стрижкой.

А глаза?

Достаточно тёмные, думаю, чёрные.

Волосы тоже?

Да. Задранный нос.

(тишина)

Я виню себя за то, что не помог ему.

Ты ему никогда не писал?

Один раз в два или три года.

Это не имело бы никакого значения. Происходит только то, что должно произойти, это абсолютное правило.

Происходит только то, что должно произойти. Невозможно представить, что могло быть иначе. Следовательно, сказать себе «Я должен был сделать это...», это было бы для твоего собственного удовлетворения, но ничего бы не изменило.

И он не умер, - возможно, он потерял своё тело, такое может быть, я не знаю (для меня это второстепенный вопрос), но он не умер. (1)

Но всегда жалко, когда кто-нибудь кончает жизнь самоубийством.

Да, жалко.

Это глупо.

Но он не знал, вот и всё. Это люди, которые НЕ ЗНАЮТ.

Да, они не знают. Но он был интуитивный.

Ну да! Но что ужасно, это то, что есть такие люди, которые не знают. Он был точно такой же, как я, не знающий, что есть здесь, например. Если бы я не узнал тебя и Индию, я бы поступил как он, я бы покончил с собой, точно как он... Но эти люди, это не их вина!

Но «вины» нет! Никогда нет ничьей «вины»!  (Мать смеётся) Это не вина Господа! У Господа нет вины!

Словом, жаль, что его не...

Для меня он не умер. Не знаю, может быть, он жив физически, я не знаю, но для меня он не умер.

Ты хочешь сказать, что он достаточно сформирован и существует на другом плане?

Да, он достаточно сознателен.

Я тебе задавала эти вопросы, потому что с 5-го числа и до сегодняшнего дня я видела на Витальном плане большое количество людей, которые недавно покинули своё тело, и я хотела узнать, был ли он один из них. Особенно я увидела двоих, которые были, как ты говорил, коренастые, достаточно сильные, с чёрными волосами и тёмными глазами. Если бы у меня была фотография, я бы сказала, он ли это, а так, я не знаю. Я видела много людей, но для меня эти люди не умерли!

Они остались сознательными, но когда ты сознателен - ты не умираешь.

И если это то, что я думаю, то это кто-то, кто пришёл прямо сюда - он пришёл прямо к тебе, тогда, естественно, я его видела.

А потом...

Нет, я не переживаю из-за «смерти», это не так.

Ты переживаешь из-за того, что думаешь, что ты не сделал того, что должен был бы сделать.

Нет... И кроме того, возникающее страдание - это бесполезное страдание.

Ты добавляешь своё собственное бесполезное страдание ко всем остальным! - не понимаю твоей логики.

Это ве-ли-ко-леп-ный урок, который нам преподал Шри Ауробиндо, и я его так восприняла. Когда он ушёл, первое, что я сказала: «Теперь все могут умереть, это не имеет ни-ка-ко-го значения». И это было абсолютно верно, с того дня это стало абсолютно верным.

Абсолютно никакого значения.

И теперь у меня с Шри Ауробиндо такая близость, какой не было, когда он жил в физическом теле: он был занят одним, я - другим, мы никогда не разговаривали. Мы были очень близки, абсолютно близки, абсолютно едины. НА ТОМ ЖЕ ПЛАНЕ, ЧТО И СЕЙЧАС. И теперь, когда я хочу что-то узнать, когда я хочу получить ответ на вопрос, мне только нужно сделать вот так (жест неподвижного молчания), и я получаю ответ. Раньше я могла чем-то заниматься в одной комнате, а он - в другой, и у меня даже не было ни времени, ни возможности спросить.

Это не значит, что я оправдываю смерть! Я как могу, борюсь с ней, для меня это ложь - смерть и ложь, у них общий смысл. Но... это видимость.

Когда мы принимаем ложь, это заставляет нас страдать. Когда мы её больше не принимаем, мы улыбаемся. Мы улыбаемся, остаётся только улыбаться.

Меня затронула вовсе не его смерть, но...

Так вот, малыш, присядь на минуту, успокойся, позови своего друга и скажи ему: «Вот - вот, что я хотел тебе сказать, вот, чему я должен был тебя научить; теперь узнай это от меня (то есть от тебя), от моего сознания. Теперь я помещаю тебя в Свет, теперь я помещаю тебя в Знание. теперь узнай всё, что ты способен узнать», и всё. Ты сделаешь все, что можешь.

Это потому, что твое внешнее сознание все еще сомневается в невидимой реальности; это именно так, и когда «это», которое можно увидеть, потрогать, уходит, это больно.

Нет, это не так...

А я тебе говорю: в этом письме тебя задела очень сильная витальная формация (которая влияла на него самого), некая... (я извиняюсь, потому что не хочу причинить боль твоей дружбе или твоим воспоминаниям), но это некая драма, которую он разыгрывал сам для себя. Впрочем, все, кто кончает с собой, - все такие, БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ. Это драма, которую он сам для себя разыгрывал и сильно переживал на витальном плане, и эта формация с этим письмом перешла на тебя и вызвала твоё беспокойство. Я это знаю, потому что при чтении письма моей первой реакцией была улыбка - улыбка, которая у меня появляется, глядя на витальные драмы. Я в этом абсолютно уверена, ты можешь поклясться, что это не так, это не будет иметь никакого значения. Я в этом абсолютно уверена. Можно сказать, что он был первой... «жертвой», если тебе угодно, первой жертвой драмы, но это перешло на тебя, это перекинулось на тебя вместе с письмом. Драма в витале. И это драма в витале, все подобные вещи - это драмы в витале. Послушай, именно в эти дни - между 5-м и 9-м - я всё время переживаю минуты, которые я пережила в 1950-м, и я их всё время вижу в свете знания, которое я получила. И я увидела, я увидела, до какой степени боль, грусть, сожаление... особенно сожаление, что не сделал то, что надо было бы сделать, что является абсурдом, потому что мы ОБЯЗАТЕЛЬНО сделали то, что должны были сделать - мы не были тем, чем должны были быть, и мы должны измениться, именно поэтому нужно измениться, - но мы сделали то, что должны были сделать, потому что мы не можем сделать ничего иного, кроме того, что даёт сделать Господь. И Он даёт сделать то, что одновременно является лучшим из возможного для всего и лучшим из возможного для нашего собственного развития. Вот так. И значит, все сожаления по поводу «я был должен... я был не должен...» - это всё глупости.

Понимаешь, я говорю это со всей силой знания, пережитого во всех деталях. Я это ЗНАЮ. И сейчас именно тот момент года, когда я это знаю лучше всего, самым живым и самым конкретным образом, и самым мощным.

Всё хорошо, это хороший мальчик, у него хорошие данные, он пойдёт вперёд. Если сейчас он на самом деле оставил своё тело, ему дадут другое. Вот так.

Да, это был хороший малый.

Да, это хороший малый. О, теперь я его хорошо знаю. Теперь я его хорошо знаю. Хороший мальчик. Очень хорошо.

Но он находится здесь, витально.

Всё хорошо.

Тебе нужно только проявить к нему всю свою симпатию, как если бы он был физически рядом с тобой. Ты даёшь ему свою симпатию и вот так, во внутренней тишине делаешь для него то, что хотел бы сделать, как если бы он был здесь физически, - тут нет никакой разницы. Я настаиваю именно на этом, это иллюзия - клейкая иллюзия, - которая цепляется за наше сознание, что реальность, это вот это (Мать щиплет свои руки) - это ложь, это и есть иллюзия, потому что не выражает реальность правильно.

А бунтовщики (они не знают, они невежественны), они бунтуют, потому что вещи не такие, какими должны быть, и, вместо того, чтобы сказать себе (потому что у них нет знания), вместо того, чтобы сказать себе: «Теперь я буду работать над тем, чтобы это стало таким, каким оно хочет быть, каким оно должно быть», они уходят. Они говорят: «Нет, я не принимаю мир таким, какой он есть». Очень хорошо, Очень хорошо, не нужно его принимать, никто вас не просит его принимать таким, какой он есть, но если у вас есть желание, помогите, чтобы это изменилось.

Теперь он поймёт.

Да, это то, что нужно.

Он поймёт.

Нет, пока мир не изменился, смерть не имеет значения, а когда мир изменится, смерти больше не будет, вот и всё. Или это будет смерть для растений, смерть для животных, смерть для человека (как человека), для них это будет совершенно естественное состояние, и не на что будет жаловаться.

Смерть в том понимании, как мы её понимаем,- это потеря сознания... Если бы это было возможно, это была бы самая... ужасная вещь, самая чудовищная. Но это невозможно. Если у нас есть сознание, то мы не можем его потерять. Есть вещи, у которых пока нет сознания, и понемногу, понемногу они начинают его приобретать; но сознание, которое есть у нас, мы не можем его потерять, это невозможно. Все смерти мира не могут у нас его забрать, и поэтому мы улыбаемся. Попробуй, малыш!

Это невозможно.

Сознание, оно вечное. Сознание - божественное, сознание - вечное, и НИЧТО не может его разрушить.

Видимость, это другое.

Разрушается только бессознательное (то есть, есть видимость разрушения), но не сознание.

И тогда вся драма - вся трагедия, весь страх, вес ужас и всё такое - это сфабриковано виталом. Тогда те, кто являются воинами Бога, не позволяют себя этим затронуть. Они улыбаются: «Да-да-да! Вы можете сыграть с нами в большую игру, нам всё равно; играйте в большую игру, если вам это так нравится». Мы знаем, что это всего лишь игра - дурная игра, если хотите, она нехорошая, но это всего лишь игра. (2)

*

*   *

(Немного позже, по поводу доктора Саньяла, который после неудачной операции в Америке уехал делать операцию головного мозга в Мадрас)

Доктор в Мадрасе...

Когда его оперируют?

Не знаю. Они позвонят.

Сначала надо посмотреть, возможно ли это. Потому что американский хирург сказал, что операция будет фатальной, поэтому, я думаю, этот осторожничает.

Но доктор говорит: «Я предпочитаю рискнуть и умереть...». Ему не хватало веры, чтобы выздороветь без внешнего вмешательства, это печально. Но у кого достаточно веры?.. Я не знаю. Есть... Есть те, в ком имеется эта чудесная милость. У него её не было: здравый смысл, интеллект были бесконечно активны для того, чтобы она у него была.

Вчера вечером я посвятила ему более двадцати минут концентрации. Он сидел, а я стояла и держала его за руки... Говорят: «Никогда не тяните на себя», но можно тянуть на кого-нибудь другого - я, как могла, тянула Силу. Это было так мощно, что его рука продолжала дрожать (3), а моя оставалась неподвижной! Когда всё закончилось, я спросила себя, как такое возможно, я не поняла: моя рука, державшая его руку, оставалась неподвижной, а его дрожала, я чувствовала в своей руке её дрожание. Потом я перестала, как вдруг, всё прекратилось: он не шевелился. И пришло расслабление, расслабление. Я сконцентрировалась здесь, на его голове - расслабление. Тогда я остановилась. Впрочем, время пришло. Значит, ЭТО ВОЗМОЖНО. Но этот недостаток веры, базирующийся на высшем интеллекте, на высшем рассудке, делает так, что это не может остаться: сразу возвращается трудность. Но я видела - я видела: это прекратилось. Для меня это было очевидное доказательство.

И я сделала это намеренно. Это правда, что «тянуть» опасно, потому что если сопротивление слишком велико, то можно что-нибудь разрушить, но раз уж он был готов отправиться в Мадрас, чтобы его отправили на тот свет, то рисковать было нечем. Я это сделала.

Действительно, даже материально, даже при существующем состоянии мира, нет ничего невозможного. Нужно только получить Санкцию («санкция» в английском смысле) от Господа. И это Он хотел, это Он захотел. Я, которая без головокружения не может простоять и десяти минут, я оставалась там НЕПОДВИЖНО в течение получаса: я ничего не чувствовала, я была полностью вне «кармы»! Потребовалось полчаса, чтобы все прекратилось, и было видно, что это кратковременный эффект, это значит, что он мог длиться и час, и два часа, я не знаю, но с внутренними вибрациями его существа (отсутствие веры и т.д.), он мог быть только кратковременным.

Но это произошло. И это было не за счёт наложения, это было за счёт расслабления, с Силой, которая нисходила как огромная масса, малыш, прр! Два-три раза напряжение уменьшалось (у доктора), потом всё начиналось сначала: это как будто выгонялось из мозга и возвращалось в мозг, я выгоняла, а оно возвращалось. И на этот раз получилось расслабление. Тогда я сказала: «Спасибо, господи, я Тебя благодарю».

Теперь я уверена.

Посмотрим. Может быть, операция его убедит, что это возможно (если доктор из Мадраса тоже уверен, что это возможно). Очевидно, что это возможно - всё возможно.

Но это очень интересные вещи... Потому что когда он был в Америке, я вдруг увидела, что его убьют (после первой операции), и я сразу сказала: «Я не хочу, чтобы он там умер, это глупо, это глупая история, это поражение, я не хочу». Я ему отправила талисман, который сделала сама (чтобы его человеческий интеллект имел немного веры), потом я поработала над другим доктором, над американским хирургом. И когда Саньял пошёл к хирургу, чтобы сделать операцию, хирург ему сказал: «Нет, между вашей первой операцией и этой у меня была серия неудач, фатальных результатов, люди, которые умерли, я не хочу, потому что у меня есть ощущение, что я вас убью, и я отказываюсь». Тогда Саньял сказал: «Я согласен умереть», а тот ему ответил: «Но я не согласен вас убить!», и он вернулся сюда. И когда он вернулся, я ему сказала: «Извините, но это моя работа!» (Мать смеётся).

Теперь посмотрим. Если у другого доктора есть уверенность и у него есть уверенность. то это вполне возможно. Но это сделает ни этот доктор, ни другой, это иное - это Господь. Только Он может. Я это сказала Саньялу, когда он вернулся из Америки: It's only the Lord that can cure you, nobody (Только Господь может вас вылечить, никто другой). Тогда он мне сказал: «О! Да, но есть способы  что-то предпринять». Я ему ответила; «Все ваши способы меня совершенно не волнуют!»

*

*   *

Затем Мать возвращается к суициду золотоискателя

Малыш, это чтобы помочь тебе сделать шаг вперёд.

Это очень хорошо.

Ты знаешь, большая трудность заключается в важности и, главное, в чувстве абсолютной реальности, которые мы придаём физической жизни.

Важна не физическая жизнь - важна Жизнь, важно не физическое сознание - важно Сознание. И тогда... когда мы свободны, мы используем ту материальность, которую хотим. Нужно уметь брать. оставлять, брать, оставлять... и использовать, как мы хотим, чтобы мы были хозяевами Материи, а не Материя довлела на нас и нами командовала, - что это такое!

И это так, это потому, что в вашем внутреннем существе имеется воспоминание о Свободе, и вы восстаёте здесь против рабства (отвратительного рабства), только вам не хватает знания, что всё может изменить сознание.

Устроить разгром, это не способ изменить вещи, вот и всё.

Но с твоим другом всё закончилось, я его взяла с собой. Всё хорошо. (4)

(1) - он на самом деле умер, этот факт был позже подтверждён газетами и письмом из его компании.

(2) - запись следующего отрывка, касающегося доктора Саньяла, к сожалению, не сохранилась. запись продолжается дальше, в конце.

(3) - речь идёт о болезни Паркинсона.

(4) - существует запись этой беседы за исключением отрывка о докторе Саньяле.

Аудиозапись

При копировании ссылка обязательна http://supersoznanie.com