Случилось странное - очень-очень странное, со мной такое впервые.

G. привёз из Парижа книгу, альбом - фотоальбом. На одной стороне размещена фотография, а на другой - факсимиле, вероятно, подписи известных авторов, поэтов, писателей и т.д. Я не стала читать. Факсимиле и картинка. Они это назвали «Париж мечты»!.. (Мать поднимает глаза к небу).

Фотографии претендуют на художественность. Они сделаны под необычным углом, и среди них есть очень хорошие. В целом, немного вульгарно: слишком много целующихся людей, носков, сохнущих на солнце, - они перепутали художественность с необычностью, с отсутствием банальности. Это очень хорошо, не быть банальным, однако, это могло бы быть обращено к Прекрасному, нежели... Ладно. Я смотрела, листала страницы и, рассматривая, подумала: «Однако, у того, кто совсем не знает Париж, о Париже может сложиться странное впечатление!». Ничто не может вас заставить сказать: «О, как красиво!», за исключением вида на Сену и ещё... деревьев, которые с одинаковым успехом могли бы расти как в Париже, так и за городом. Я листала, листала страницы и вдруг увидела (чтобы лучше видеть, у меня была лупа) вид на набережную с ящиками... как они называются?

Букинистов.

Именно так, букинистов. Букиниста.

Альбом был большой, и фотография тоже была вот такая большая (жест).

Эта фотография была светлее, чем другие, более ясная - она была светлее. Я рассмотрела все детали и подумала: «Как жаль, что нет открытых ящиков, чтобы рассмотреть книги, так было бы лучше». То есть, я её внимательно рассмотрела, разглядела все детали, разную игру света и тени, это не был беглый взгляд. Потом я досмотрела альбом до конца и передала его кому-то, и, естественно, что этот кто-то мне сказал: «Здесь совсем нет ощущения от Парижа». Я сказала: «Да, но здесь есть одна фотография, которая очень хорошо передаёт ощущение от Парижа, это букинисты на набережной». Он удивился, тогда я сказала: «Ну да!» Я взяла книгу и начала листать страницы, я перелистала весь альбом - моей фотографии там не было! Я подумала: «Я плохо смотрела (я смотрела без лупы), должно быть, я плохо посмотрела». Я взяла лупу, очень внимательно просмотрела все страницы - её там не было! Не было букинистов. Я пролистала в третий раз (Мать смеётся), букинистов по-прежнему не было! Я подумала: «Здесь какая-то ошибка... что-то заставляет меня перевернуть две страницы сразу, или застилает мне глаза». Тогда я сказала: «Ладно, я посмотрю завтра утром» и отложила альбом.

На следующее утро я была совсем одна, я сосредоточилась - я как следует сосредоточилась, я сказала себе: «Я не хочу обманываться, я не хочу, чтобы надо мной кто-то смеялся...». Я её видела так же ясно, как... я её видела, я её рассматривала в течение нескольких МИНУТ, то есть, я абсолютно уверена в том, что видела.

Я посмотрела один раз, два раза, три раза - ничего. Тогда я подумала: «Это невозможно, наложено какое-то заклинание!» В то утро должен был приехать А. Когда он пришёл, я его попросила поискать. Я ему сказала: «Найди». Он действительно нашёл букинистов, но это была не моя фотография. Кроме того, я её видела с этой стороны книги, а та была с другой. А эту фотографию я хорошо знала (я знала весь альбом наизусть, ты понимаешь!), это была совсем другая фотография, там не было букинистов, были только закрытые ящики. Она была совсем не похожа и находилась с другой стороны.

Это не была «ожившая картинка», это не было видением - это была ФОТОГРАФИЯ, такая же, как другие фотографии, такого же цвета, как другие фотографии - я даже рассуждала о том, как её сделали. Её не существовало!

Она должна где-то быть.

Может быть, её хотели поместить в книгу, но не поместили? Может быть, она осталась у издателя? Но фотография существует, я её видела физически, этими глазами (Мать прикасается к своим глазам) через лупу. Однако, не так ли... но в альбоме её нет.

(тишина)

Некоторое время тому назад я говорила себе: «Некоторые люди видят физические вещи на расстоянии, я никогда ничего подобного не видела». Я видела в тонком физическом (очень близком с физическим, с очень небольшой разницей), но это не было физическим видением, это было видение тонкого физического. Некоторое время тому назад я говорила себе: «Ну вот, у меня нет особых физических способностей, я никогда не видела интересных феноменов!», (Мать смеётся) но это было между делом. А теперь эта история! Но, малыш, мне потребовалось сорок восемь часов, чтобы убедиться, что её в книге нет! Я ещё не пришла в себя!.. Потому что у моих глаз очень хорошая память, они натренированы живописью, они очень хорошо видят вещи такими, какие они есть (словом... теми, чем они кажутся материально). Я могла бы поклясться, что она была в книге, не так ли. Но, очевидно, что её там нет. Кроме меня книгу смотрели четыре человека, и её там не было!

Её собирались опубликовать.

Возможно.

А потом, вероятно, фотография оказалась лишней, и её отложили - приблизительно так. Но фотография наверняка где-то СУЩЕСТВУЕТ.

И она существует в связи с этой книгой.

Когда я её увидела, я не находилась в особом состоянии. А второй раз, утром, когда я смотрела, я была в очень особом состоянии: все физические клетки напряглись, чтобы узнать истину, истину, истину... никаких иллюзий, не так ли, призыв к Господу и желание, чтобы весь этот иллюзорный мир исчез - Истину, мы хотим знать Истину. И когда я открыла книгу, был очень сильный призыв к Господу, чтобы было именно так, как есть - не «как есть», но в соответствии с Истиной. Но фотографии не было!

Это придало мне удивительную напряжённость устремления в теле. Часть ночи я провела в этой напряжённости: чтобы исчезли все иллюзии, чтобы было нечто абсолютно истинное-истинное-истинное... ДЕЙСТВИТЕЛЬНО истинное, а не то, что мы привыкли называть истинным, - не путать реальное с истинным (с этой точки зрения тело продвинулось далеко вперёд!). Но фотографии там не было.

Я подумала, что, может быть, это начало новой серии опытов.

Есть опыт, который я переживаю всё более и более постоянно, это точное знание, кто когда войдёт (человек и минута), и точное знание, когда будут бить часы, ДО ТОГО, как появится звук. Это началось давно, несколько месяцев, но это становится всё более устоявшимся, постоянным... абсолютным.

Но это ерунда! Это удобно, но это ерунда.

Нужно найти способ организации и использования этого нового вида опытов, но нужно знать, как это происходит! Потому что, когда я рассматривала эти картинки, я не находилась в особом состоянии, вовсе нет, я смотрела немного поверхностно - я их находила... эээ... я видела их стремление быть «художественными» и находила интересным угол, под которым они были сделаны, но и всё. Сюжеты... кроме рыбака с удочкой, малыш, в этой книге было более четырёх рыбаков с удочками и спящие на улице люди, подобные вещи. Ещё были люди, которые везде целовались: на стульях, на набережной, на лавочках, на качелях в парке аттракционов. Достаточно вульгарные. Но фотографии, пятна света и тени, были сделаны хорошо. Я не захотела утомлять глаза чтением того, что написали эти люди, но, вероятно, это очень «современно» - там были такие подписи авторов! Ничего, кроме подписей и портретов людей, притязательных, жеманных...

В Париже удушливая атмосфера. Когда я вернулся во Францию, то сразу заболел, и эта атмосфера...

Ужасно.

Удушливая. Чтобы там жить, нужно быть бронированным.

Да, чтобы ничего не чувствовать. Огромная коррупция. И безволие, цинизм...

Понятно, что они могут жить только благодаря своей невосприимчивости. Если бы они были восприимчивыми, они не смогли бы там оставаться!

Именно так.

Именно так! Этот рыбак с удочкой... Нужно быть сумасшедшим, чтобы ловить на удочку рыбу в Сене (Мать смеётся). Можно видеть проходящие мимо чадящие чёрным дымом корабли и невозмутимого рыбака с удочкой... Это так: замурованный в своей мечте - «Париж мечты»!.. Наверное, он думает, что находится загородом на берегу небольшого ручья.

*

*   *

(Немного позже Мать возвращается к афоризмам Шри Ауробиндо для следующего Бюллетеня)

96 - Познай на опыте души своей истину Писаний; затем, если тебе угодно, обоснуй и утверди истинность этого опыта логически, а потом можешь даже опровергнуть собственные доказательства; однако, никогда не ставь под сомнение сам свой опыт. (Перевод с английского А. Шевченко)

Это не требует объяснений.

То есть, детям нужно объяснять, что КАКИМИ БЫ НИ БЫЛИ формулировки, КАКИМИ БЫ НИ БЫЛИ Писания, это всегда умаление опыта, принижение опыта.

Есть люди, которым необходимо это знать!

97 - Когда ты веришь опыту души своей и отрицаешь отличный от него опыт другой души, знай, что Бог тебя дурачит. Разве ты не слышишь Его довольный смех за покровами души твоей? (Перевод с английского А. Шевченко)

О! Замечательно.

Можно только добавить доброжелательное размышление: «Никогда не сомневайся в своём опыте, потому что твой опыт, это истина твоего существа, но не думай, что это универсальная истина, и на основе этой истины не отрицай истины других людей, потому что у каждого своя истина, это истина его существа. Абсолютная Истина, это все индивидуальные истины вместе... и ещё опыт самого Господа!»

98 - Откровение -  это непосредственное видение, непосредственное слышание Истины или вдохновенная память о ней - дришти, шрути, смрити; это высочайшее переживание, которое всегда можно пережить снова. Не потому, что это сказал Бог, но потому, что это видела душа, слово Писаний  является для нас высочайшим выражением Истины. (Перевод с английского А. Шевченко)

Предполагаю, что это ответ на библейское верование в полученные Моисеем «Божественные Заповеди», которые произнёс сам Господь, а Моисей услышал - это иной способ... (Мать смеётся) сказать, что это невозможно!

«Высочайшее выражение Истины, потому что это видела душа», но это может быть высочайшим выражением Истины ТОЛЬКО для души, которая её видела, а не для всех душ. Это Высочайшее выражение Истины для души, которая пережила этот опыт и увидела, но не для других.

Это то, что заставляло меня задуматься, когда я ещё была совсем маленькой, эти двенадцать «заповедей», которые, кстати, представляют собой удивительную банальность: «Люби своего отца и свою мать... Не убивай...», это тошнотворная банальность. И, чтобы это услышать, Моисей поднимался на Синайскую гору...

Много шума из ничего!

Да, мне всегда так казалось.

Теперь я не знаю, думал ли Шри Ауробиндо об индийских Писаниях... Об Упанишадах или о Ведах? - о Ведах нет, это устные предания.

Они СТАЛИ Писаниями.

Бог знает, с какими искажениями.

Не очень большими, раз уж это повторяется со всеми интонациями. Вероятно, из всех Писаний, они наименее искажены.

Ещё были китайские Писания...

Всё больше и больше опыт говорит о том, что откровение (это приходит, не так ли), что откровение, это то, что может применяться универсальным образом, но по своей форме оно всегда личное - всегда личное.

Это как если бы мы смотрели на Истину под определённым УГЛОМ. С той минуты, как она облекается в слова, обязательно, обязательно есть угол.

Без слов и без мыслей есть переживание некоей вибрации, которая даёт ощущение абсолютной истины. А дальше, если мы сохраняем неподвижность и не пытаемся ничего узнать, то через некоторое время она как-будто проходит через фильтр и преобразуется в некую идею. Затем эта идея (это ещё немного расплывчатая идея, то есть, неопределённая), если мы ещё неподвижны, внимательны и безмолвны, она проходит ещё через один фильтр, тогда происходит некая конденсация, как капли, и они превращаются в слова.

Если наш опыт абсолютно искренний, не так ли, и мы ничего себе не додумываем, то это обязательно всего лишь один взгляд, ОДИН СПОСОБ выражения, и всё. Это может быть только так. Кроме того, ещё есть совершенно очевидное наблюдение. Когда мы используем привычный нам язык, то это приходит на этом языке: для меня оно всегда приходит или на английском, или на французском. Оно не приходит на китайском или японском! Слова обязательно английские или французские, иногда приходит слово на санскрите, но это потому, что я физически учила санскрит. Ещё я слышала (не физически) санскрит, произнесённый другим существом, но это не кристаллизуется, остаётся неопределённым, и когда я полностью возвращаюсь в физическое сознание, я помню некий неопределённый звук, но не определённое слово. Следовательно, это ВСЕГДА индивидуальный угол, с той минуты, когда это облекается в слова.

Нужна некая ОЧЕНЬ СТРОГАЯ честность. Нас охватывает энтузиазм, потому что переживание приносит необычайную силу, Сила здесь - она здесь прежде слов, слова её умаляют, - но Она здесь, и с этой Силой мы чувствуем себя очень всеобъемлющими, нам кажется, что это всеобъемлющее Откровение. Да, это всеобъемлющее откровение, но когда ты выражаешь его словами, оно перестаёт быть всеобъемлющим: оно применимо только для мозгов, созданных для понимания этого способа выражения. За ним стоит Сила, но нужно превзойти слова.

(тишина)

Это бывает всё чаще, то, что я царапаю на обрывках бумаги. И это бывает всегда одинаково: всегда сначала некая вспышка - это как вспышка силы Истины, это похоже на большой белый фейерверк... (Мать улыбается) гораздо больше, чем фейерверк! Потом это расходится, расходится (жест над головой), работает, работает, а потом появляется чувство мысли (но мысль находится ниже, мысль похожа на одежду), и мысль содержит ощущение, она привносит ощущение - ощущение было раньше, но без мысли, и мы не могли его определить. Происходит всегда одно и то же - это всегда вспышка сияющей Силы. Затем, если мы продолжаем наблюдать, если мы спокойны, прежде всего, если молчит голова - всё замолкает (неподвижный жест, обращённый вверх)... и тогда, вдруг, в голове кто-то начинает говорить (!), кто-то говорит. Это говорит эта вспышка. Тогда я беру карандаш, бумагу и записываю. Но, между тем, кто пишет, и тем, кто говорит, ещё существует небольшое расстояние, в результате, когда всё записано, что-то наверху остаётся не удовлетворённым. Тогда я сохраняю спокойствие: «А! Нет, не это слово - вот это». Иногда, чтобы всё окончательно встало на свои места, требуется два дня. Но те, кого удовлетворяет сила опыта, этим ограниваются и по всему миру распространяют сенсационные откровения, которые представляют собой искажения Истины.

Нужно быть очень уравновешенным, очень спокойным, очень критичным - особенно очень спокойным, безмолвным-безмолвным-безмолвным, не пытаться ухватить опыт: «А! Так ли это? Так ли это?», - тогда мы всё портим. Но нужно наблюдать - очень внимательно наблюдать. В словах присутствует остаток - что-то, что остаётся от первоначальной вибрации (так мало), но есть нечто,  что заставляет вас улыбаться, что-то приятное, искрящееся... как игристое вино. А потом вот здесь (Мать показывает слово или отрывок на воображаемой записке) - невыразительно, тогда мы смотрим при помощи знания языка или чувства ритма слов, и замечаем: «Здесь есть помеха», - нужно убрать помеху, и ждём. А потом, вдруг, оно приходит. Раз, и встаёт на своё место - истинное слово. Если набраться терпения, то через один-два дня всё становится абсолютно верным.

Мне кажется, что так было всегда, теперь это нормальное состояние, очень обычное. Разница в том, что раньше мы удовлетворялись чем-то приблизительным (когда я пересматриваю некоторые сделанные таким способом записи, то замечаю, что там есть приблизительное, которым мы приблизительно удовлетворились), теперь мы стали более уравновешенными, рассудительными и более терпеливыми. Мы ждём, когда оно обретёт форму.

В связи с этим, я заметила кое-что ещё: языки, которые я знаю, я их теперь знаю не так, как прежде! Это нечто особенное, прежде всего, английский... Есть некое чутьё, неизвестно откуда взявшееся (может быть, из сверхсознания языка), основанное на ритме слов, которое позволяет понять, фраза правильная или нет - это не ментальное знание, совсем нет (это всё ушло, даже знание орфографии полностью ушло!), но это некое ощущение, чувство внутреннего ритма. Я в эти дни заметила, что в открытки на birthday (день рождения) помещают цитаты (кто-то печатает цитаты, иногда с ошибками), и там была моя цитата (я не помню, чтобы я это писала или думала), я её увидела (она была на английском), я увидела, и там было одно место, как если бы сделали неверный шаг: это было неправильно. Тогда мне совершенно ясно пришло: «Фраза была бы правильной, если бы было вот так и так» (описание словами слишком ментализирует, это некое ощущение, это не мысль - это ощущение, как ощущение звука). Если написать фразу таким образом, то звук будет правильным. Если написать фразу по-другому, используя те же слова, но изменив их порядок (как это было в данном случае), то фраза будет неправильной. Чтобы исправить эту фразу, в которой были переставлены слова, нужно было добавить одно короткое слово (в данном случае, это было it), со звуком it она делалась правильной... Самые разные вещи, если бы меня ментально спросили, то я бы ответила: «Я ничего не знаю!», это не соответствует никакому знанию. Но оно настолько точное! Удивительно.

И я поняла, что это способ знания языка. У меня это всегда немного было, когда я писала на французском, - иногда это было менее точным, более расплывчатым, но во фразе присутствовал ритм: если фраза была ритмичной, она была правильной, если она была неправильной, то ритм отсутствовал. Это было очень неопределённым, я никогда не пыталась это углубить или уточнить, но в эти дни это стало очень ясным. В большей степени меня интересует английский, потому что, очевидно, что английский в моей голове менее подсознательный, нежели французский (не сильно, но немного меньше), а теперь это происходит сразу! И это настолько очевидно, не так ли, что если бы самый большой эрудит мне сказал: «Нет», то я бы ему ответила: «Вы ошибаетесь, это вот так».

Замечательно, что эти знания совершенно не зависят от внешнего учёного знания, совершенно, они АБСОЛЮТНЫЕ и не выносят обсуждения: «Вы мне можете говорить что угодно, вы мне можете пересказывать грамматику, словари, употребление... Правильно так, и всё». (1)

(1) - существует аудиозапись этой беседы.

Аудиозапись

При копировании ссылка обязательна: http://supersoznanie.com