(Мать читает запись, которую она сделала в связи с конфликтом на фабрике ручного производства бумаги)

РАБОТОДАТЕЛЬ РАБОТНИКУ

«Без доверительной основы невозможно создать ничего долговременного. И доверие должно быть взаимным.

Вы должны быть убеждены, что это не только моё желание добра, но и ваше. И я должна знать и чувствовать, что вы работаете здесь не только для того, чтобы извлекать выгоду, но ещё и для того, чтобы служить.

Благосостояние целого зависит от благосостояния каждой части, и гармоничное развитие целого зависит от развития каждой из частей.

Если вы чувствуете, что вас эксплуатируют, то у меня тоже есть ощущение, что вы хотите эксплуатировать меня. И если вы боитесь, что вас обманут, то я тоже чувствую, что вы хотите обмануть меня.

Человеческое общество может развиваться только в честности, искренности и доверии».

Это полная противоположность коммунистической теории. Все коммунисты их убеждают: «Если у вас есть малейшее доверие к вашему работодателю, то вас обязательно обманут, и вы будете нищими; в основе ваших отношений должны лежать сомнение, отсутствие доверия и агрессия». Это полная противоположность тому, что говорю я.

*

*   *

Потом Мать берётся за перевод письма с английского языка на французский.

Чтобы переводить, я отправляюсь туда, где вещи кристаллизуются, формулируются. Сейчас мои переводы, это не сплав, но они делаются под влиянием двух языков: мой английский немного французский, а мой французский немного английский, это смешение обоих. И я вижу, что с позиций выразительности, это полезно, потому что в результате появляется некая проницательность.

Я не «перевожу», я никогда не пытаюсь переводить, я просто поднимаюсь в то «место», откуда это приходит. Поэтому, вместо того, чтобы получать вот так (жест над головой, похожий на качели, которые для французского языка наклонились вправо), я получаю вот так (качели наклоняются влево для английского языка), и я вижу, что большой разницы нет: источник, это некий сплав двух языков. И, возможно, что в результате в обоих языках возникнет более гибкая форма: немного более точная для английского и немного более гибкая для французского.

Существующий язык меня не удовлетворяет, но я не считаю удовлетворительным и другой (франглийский) - его ещё нет.

Он в процессе создания.

Во мне каждый раз что-то немного скрипит.

Он в процессе.

Таким же способом я перевожу «Савитри», я уже давно не перевожу: я следую за мыслью до определённого момента, потом, вместо того, чтобы думать так (тот же жест, качели вправо), я думаю вот так (влево), и всё. Это не чисто английский и не чисто французский.

Я бы не хотела, чтобы это был английский или французский, но чтобы это было что-то другое! Но, на данный момент, какие подобрать слова?.. Я чувствую, что для меня слова и на английском и на французском (возможно, если бы я знала другие языки, то было бы так же) имеют другой смысл, немного особенный и гораздо более ТОЧНЫЙ, чем тот, что есть в известных нам языках, гораздо более точный. Потому что для меня слово означает именно некий опыт, и я вижу, что люди его понимают совершенно иначе, а у меня возникает впечатление чего-то размытого, неопределённого. Каждое слово соответствует какому-либо опыту, особой вибрации.

Я не говорю, что достигла удовлетворительной выразительности, - она в процессе становления.

А способ всегда одинаковый: я никогда не перевожу, никогда-никогда - я поднимаюсь наверх, в то место, где думают не словами, где присутствует опыт идеи, или мысли, или действия, или ощущения (неважно). Тогда, если это есть в одном языке, то это вот так (тот же жест, что и раньше), а если в другом - то так. Там наверху как будто качаются качели. Я не перевожу на одном и том же уровне, никогда на уровне языков. Иногда я замечаю, что для меня слова обладают совсем другим качеством, нежели для других, совсем другим.

Я полностью отказалась от того, чтобы меня понимали.

(Мать размышляет о «понимании» учеников и добавляет)

Ты знаешь эту историю?

По-моему, эту историю рассказали мусульмане, но я не уверена. Говорят, что Иисус воскрешал мёртвых, лечил больных, возвращал речь немым, возвращал зрение слепым... а когда к нему привели дурака, чтобы он сделал его умным, Иисус сбежал!

Потом его спросили: «Почему вы убежали?». Он ответил: «Я всё могу, но не могу дать ум дураку» (смех).

Мне это рассказал Теон.