Главная » Файлы » Агенда Матери » Том 3 |
15.02.2018, 10:31 | |
У тебя плохое настроение, да, это видно издалека.
(Ученик высказывает многочисленные жалобы, а потом добавляет): и кроме всего прочего, в прошлый раз ты мне сказала, что эта Агенда тоже не представляет интереса, что её не нужно сохранять. А что я здесь тогда делаю?
Что? Что не нужно сохранять?
Твою Агенду.
Мою Агенду! Но я её очень бережно сохраняю!
О! Ты сказала, что тебе это не интересно.
Я? Я так сказала!?
Да, и ещё как!
Тогда я солгала.
Да нет же. Но ты сказала, что тебе это не интересно, что её нужно хранить в дальнем углу, или ещё где. А что здесь делаю я?
Ты, конечно, не понял, что я тебе сказала. Я сказала, что сейчас её не нужно публиковать, это совсем другое.
Да, это точно, сейчас её нельзя публиковать.
И через пятьдесят лет я назначила тебе свидание. Я была очень серьёзной: я смеялась. Если я смеюсь, значит, я серьёзная. Нет-нет, малыш, это просто… ты не понял.
Нет, ты мне даже сказала, что если ты вдруг уйдёшь, то оставишь записку, чтобы она не была опубликована.
Опубликована? Точно не в газетах. Но, она будет для тех, кто интересуется йогой.
Если так, то это другое дело.
Я имела в виду газеты и журналы во внешнем мире. Я сказала: «Я не хочу, чтобы внешний мир смеялся над тем, что свято». Вот.
Конечно.
И всё. Это единственное, что я сказала. Возможно, я не совсем правильно выразилась, но я сказала, что это для тех, кто меня любит. И всё. Я отдам это тем, кто меня любил. Даже если они меня забудут, они смогут меня вспомнить. Это будет моим подарком для тех, кто продолжает меня любить. И я не собираюсь им дарить подарок, который ничего не стоит. Нет-нет, это я не смогла правильно объяснить, потому что всё совсем не так! Для меня Агенда, это что-то слишком интимное и дорогое, чтобы отдать её на растерзание куче идиотов.
Да, я согласен! Но ты сказала (или мне так показалось), что ты сохранишь Агенду, чтобы она не попала в руки к тем, кто интересуется Работой.
Нет, это не так. Я сказала две вещи: если я дойду до конца, то я её, может быть, покажу людям, потому что там будет доказательство: «Тут не над чем смеяться, это ведёт ТУДА, где мы находимся». А если Господь решит, что это произойдёт не в этот раз, что же, я её отдам тем, кто меня любил, тем, кто жил со мной, кто работал вместе со мной, кто искал со мной путь – тем, кто имеет почтение к тому, что мы пытались делать. Это будет подарок, который я им, уходя, сделаю – если уйду. У меня нет такого намерения.
Да, я так надеюсь.
Вот. Ну что, ты доволен? Это то, что я хотела сказать. Возможно, я плохо выразилась.
Нет, но ты часто повторяла: «О! Меня это не интересует».
Нет, со мной такого никогда не бывает. Это именно (может показаться, что я насмехаюсь, но это другое), но именно когда… Послушай, тебе я могу сказать: у меня бывает такой насмешливый вид, потому что бывают моменты, когда это действительно опасно, действительно опасно. (1) Я ненавижу драмы. Я не хочу быть трагичной. Я предпочитаю смеяться над всем, нежели быть трагичной. Поэтому, вместо того, чтобы напускать на себя важность и говорить, что это трудно, я шучу. Это совсем другое. Мне не нравятся драмы, не нравятся. Самые важные, самые возвышенные, самые величественные вещи могут быть сказаны очень просто. Не нужно быть драматичным, не нужно воспринимать ситуацию трагически. Я не хочу быть ни жертвой, ни героиней, ни… ни мученицей, не так ли, ничем подобным!
О, я понимаю!
Знаешь, мне не нравится история Христа.
А! Да, это…
Вот. Бог, которого распяли, ну, нет. Если он погиб, то погиб, и всё. И это не имеет значения. Ты понимаешь?
О, да!
Так вот, это так. Это именно это.
(тишина)
Малыш, пойди… Нет-нет, если у меня иногда бывает такой вид, будто мне на всё плевать (ты об этом говоришь?), то это для того, чтобы не быть похожей на жертву или мученицу. Я ни жертва и ни мученица, мне они отвратительны.
Я понимаю.
Послушай, я тебе уже говорила, и это были не просто слова, я думала, что ты понял и вспомнишь это: всё, что я пишу, полностью зависит от твоей работы, в том смысле, что если бы тебя не было, то я бы не написала ни одного слова, только «благословляю вас». Только это, и всё. Это не из-за того, что у меня нет времени, или я не могу, но мне это не нравится. Когда мы что-то делаем вместе, когда мы пишем, у меня есть ощущение чего-то завершённого, обладающего необходимыми свойствами, чтобы быть полезным. Когда тебя здесь, для того, чтобы записать, нет, мне чего-то не хватает. Поэтому, если ты считаешь, что делать это бесполезно, то я сожалею – меня это обижает!
Нет, конечно!
Ты понимаешь? Потому что это пришло свыше. Не отсюда, совсем не отсюда: это что-то, что было предрешено свыше и уже ОЧЕНЬ ДАВНО – очень давно. Прежде чем ты сюда приехал, у меня всё время было ощущение… Кстати, со времени ухода Шри Ауробиндо прошло не так уж много времени. Когда он был здесь, мне нечего было сказать, а если я что-то и говорила, то это была почти случайность. И всё. Потому что говорил он. А когда он ушёл, и я начала читать его книги, которые раньше не читала, я сказала себе: «Так вот же! Мне совсем ничего не нужно говорить!» И желание говорить делалось всё меньше и меньше. А когда я встретила тебя, ах! Мне это стало интересно, я подумала: «Вот, сотрудничество, можно сделать что-нибудь интересное». Это всё не случайно, это не стечение обстоятельств – это было ПРЕДРЕШЕНО. Всегда-всегда, всю мою жизнь, у меня было ощущение, что что-то должно быть сказано. Но, для того, чтобы придать этому совершенную форму, что я сама не способна сделать, вместо меня говорить будет кто-то другой, потому что я не умею это делать, не умею. Что я могу дать миру, так это озарения – что-то, что откуда-то приходит, куда-то уходит и проходит через всё, что проявлено сейчас. Но для конкретной, фиксированной, материальной формы у меня не хватает терпения. Я могла бы быть учёным, я могла бы быть писателем, я также могла бы быть художником – на всё это мне никогда не хватало терпения. Это всегда было «чем-то», что двигалось слишком быстро, слишком высоко и слишком далеко. (2) Я очень ценю красивую форму, мне она очень нравится. В моей жизни было время, когда я столько всего читала, я была библиотекой! Но я так не умею.
Конечно! Ты же не для этого пришла!
Мне очень нравится то, как ты пишешь, очень. Это одновременно что-то глубокое, очень гибкое, отточенное – как хорошо выточенная красивая статуэтка. Есть глубокое вдохновение, а у него - ритм и гармония. Мне это очень нравится. Я получила большое удовольствие, когда прочитала твою первую книгу. Удовольствие от открытия красивых форм, оригинального способа смотреть на вещи и их описывать. Мне очень понравилось. Я тебя сразу, спонтанно, поместила среди настоящих писателей. Вот так. Я потратила своё время на то, чтобы сказать тебе это не потому, что считаю это бесполезным. Это правда. Кстати, ты сильно ошибаешься: ты злишься не потому, что ты такой, а ты такой, потому что злишься! Всё как раз наоборот. Ну вот, я достаточно поворчала, будем работать. У меня есть самолюбие, я хочу, чтобы работающие со мной люди были довольны, мне это доставляет самое большое удовольствие. Идеал, не так ли, … мы никогда не бываем удовлетворены и никогда не будем удовлетворены – мы всегда будем двигаться от вдохновения к вдохновению. Но главное, чтобы мы чувствовали смысл существования. Твои слова меня задели больше всего!
(Мать пристально смотрит на ученика)
Малыш…
(1) – эта беседа должна была быть последней перед великим испытанием Матери. (2) – здесь аудиозапись заканчивается. Мы отрезали окончание, посчитав его слишком личным.
При копировании ссылка обязательна: http://supersoznanie.com/ | |
Категория: Том 3 | | |
Просмотров: 961 | Загрузок: 0 |
Всего комментариев: 0 | |