Много раз Х. выражал свою низкую оценку большинству людей в Ашраме. «Почему Мать хранит все эти «empty pots? (1)» - сказал он.

Если он думает, что я верю, что все люди здесь выполняют садхану, то он сильно ошибается!

Идея состоит в том, чтобы подготовить весь мир, во всех его формах, даже тех, кто в наименьшей степени готов к трансформации. Нужно, чтобы были символически представлены все элементы земли, где можно было бы установить связь (2). Земля, это символическое представление Мироздания, а группа – символическое представление земли.

Это то, о чём мы говорили со Шри Ауробиндо в 1914 году (задолго до сегодняшнего дня), так как мы видели две возможности: делать то, что мы делаем сегодня, и удалиться до того времени, пока в тишине и одиночестве мы не только не достигнем Супраментального, но и не начнём материальную трансформацию. Шри Ауробиндо справедливо говорил, что невозможно себя изолировать, потому что по мере собственного роста, мы широко распространяемся, и, в любом случае, как следствие… you take the burden upon yourself (3), не так ли.

И жизнь сама отозвалась, приведя людей и образовав костяк. Конечно, мы видели, что это делает работу немного сложнее и труднее (на меня легла большая ответственность, большой материальный труд), но в общем плане, для Работы, это необходимо, и даже неизбежно. Как позже мы заметили, каждый, несмотря ни на что, представляет собой одновременно возможность и трудность, которую нужно преодолеть. Кажется, я даже сказала, что каждый здесь является невозможностью (4).

И конечно, этот взгляд очень далёк от духовного состояния и духовного образования Х. (5), что не даёт ему это понять. Я также не считаю, что для убеждения Х. нужно заниматься прозелитизмом, так как это только совершенно напрасно нарушит его покой, совершенно напрасно. Он не для этого приехал сюда. Он приехал, чтобы принести мне особую вещь, которая мне была нужна, и которую я приняла. Теперь всё хорошо, он, по-своему, стал частью группы, и это всё. Его присутствие здесь оказывает, некоторым образом, положительное влияние на целую группу людей, которые не были затронуты, а теперь становятся всё более открытыми. Например, трудно было найти понимание с традиционалистами, людьми, привязанными к старым духовным практикам. А сейчас, как будто, что-то их тронуло.

Когда охваченный рвением Амрита (6) хотел ему объяснить, что мы здесь делаем, и что хотел Шри Ауробиндо, это чуть не спровоцировало неприятную ситуацию. После этого я сказала себе: чтобы посмотреть, мне нужно с ним отождествиться (я этого никогда не делала, потому что обычно делаю это тогда, когда беру за кого-нибудь ответственность, чтобы ему действительно помочь, а в отношении Х. я ответственности никогда не чувствовала), я хотела увидеть ситуацию изнутри, что можно сделать, а что нельзя. Это было в тот день, когда ты увидел его спускающимся в экстатическом состоянии после нашей медитации, когда он сказал тебе, что различия между ним и мной рухнули. Это должно было случиться, я ждала этого!

Но, когда я сделала это, я увидела, что Х. хотел сделать для меня. Я действительно вспомнила, что сначала сказала ему, что до сих пор всё было хорошо (Мать указала на то, что находилось над макушкой головы), но ниже, во внешнем существе, я хотела ускорить трансформацию, и там было что-то, чем трудно было управлять.

Когда Шри Ауробиндо был здесь, я этим совсем не занималась: я всё время была наверху и делала то, что было рекомендовано в Гите и традиционных учениях, то есть, оставляла это заботам Природы. На самом деле, я оставляла это заботам Шри Ауробиндо. Я говорила себе: «Это он приноравливается, он всё устроит, он сделает так, как хочет». А я всё время была наверху. Я там работала, оставив инструмент таким, какой он есть, потому что знала, что этим занимается он.

Фактически, здесь есть разница, потому что раньше во внешнем существе я не замечала никакого сопротивления, никаких трудностей: это было автоматически, работа делалась автоматически. Потом, когда мне пришлось работать за двоих – то, что делал он и то, что делала я – это стало гораздо сложнее, и я заметила, что было много… того, что можно назвать «брешами». Это что-то, что для беспрепятственного выполнения работы должно быть развито, трансформировано, приведено в порядок. И я начала работать. Я много раз говорила себе, что очень жалко, что я не изучала и не следовала некоторым древним индийским практикам. Потому что, например, когда мы вместе с Шри Ауробиндо выполняли работу по опусканию супраментальных сил, опусканию ментального в витальное, он мне всё время говорил, что все мои движения, все жесты, позы, реакции были абсолютно тантрическими, как если бы я следовала тантрической дисциплине (когда мы вместе «медитировали», вместе работали). Но, это было спонтанно, это не соответствовало никакому знанию, никакой идее, никакой воле, ничему. А я думала, что это так, просто потому что он знал, а я, естественно, следовала за ним.

После того, как Шри Ауробиндо покинул своё тело, я сказала себе: «Как было бы хорошо, если бы я знала то, что знал он!». Поэтому, когда пришёл Свами, а затем и Х., я себе сказала: «Я воспользуюсь этим». Я написала Свами, что работаю над трансформацией клеток тела и заметила, что под влиянием Х. работа продвигается быстрее. Итак, была договорённость, что когда Х. приедет, он поможет. Так всё и началось, а Х. остался с этой идеей. Но, я мчалась галопом, не так ли, я не ждала! Я мчалась, я торопила события. Теперь ситуация изменилась. То, что я хотела знать, я узнала. Я получила опыт, который хотела, а Х. остался на прежнем месте… Он очень добрый, не так ли, он действительно хочет мне помочь. Итак, в тот день, когда он пришёл медитировать, я идентифицировалась с ним и заметила, что он хочет установить в физическом уме тишину, контроль и абсолютный покой. А мой, так сказать, «приём» заключается в том, чтобы с физическим умом иметь как можно меньше связей, уйти наверх и оставаться там. Это тихое и неподвижное (мать показывает на лоб), обращённое вверх; а Это (жест вверх) - то, что видит, действует, знает, решает. Здесь всё, не так ли. И здесь мы чувствуем себя в покое.

Однажды, по ходу дела, я на некоторое время спустилась в физический ум, чтобы попробовать немного навести там порядок (это получилось довольно быстро, я там оставалась недолго). А когда я вошла в Х., то я заметила… Это было достаточно удивительно, потому что это было противоположное тому, что делаем мы: он научился в своём материальном сознании (физическом и витальном) быть безличным, безгранично открытым, взаимодействовать со всеми силами мира. В физическом уме тишина и неподвижность. А в абстрактном уме, в том, что находится здесь, над головой…организованная  структура! Ох!... это было то, что в традиции лучше всего организовано, но такое негибкое! И всё это светилось очень красивым светом, серебристо-голубым, ОЧЕНЬ красивым. Это было очень спокойным. О! Замечательно спокойным и неподвижным. Но над этим был потолок. Его внешняя форма была жёсткой и напоминала кубики. Внутри всё было таким красивым, а это… Я помню, что на самом верху был очень большой куб, окаймлённый фиолетовой линией – линией силы. И всё это светилось. Это было похоже на пирамиду: маленькие кубики образовывали что-то похожее на основание, а нижняя сторона этих кубиков терялась в чём-то облачном, и это неуловимо переходило  в более материальную область, то есть, в физический ум… Верхний куб был самым большим, самым ярким и устойчивым, можно сказать, непоколебимым. Остальные уже были не такими чёткими, и внизу они были размытыми. Но, наверху! Я захотела наверх, не так ли.

Когда я там оказалась, то на полсекунды меня охватил страх: мне показалось, что тут ничего нельзя сделать, не только для него, но и для всех подобных ему людей – что это было hopeless (7). И что если таково совершенство, то сделать ничего нельзя. Это продолжалось одну секунду, но это было тяжко. И я попробовала что-нибудь сделать. Это значит, что я захотела соединить моё сознание – это вечное, всеобщее, бесконечное сознание, которое есть первичное выражение проявления – и… «ничего нельзя сделать». Это было невозможно. Я пыталась в течение нескольких минут и увидела, что это было совершенно невозможно. И тогда мне пришлось совершить любопытное действие (я не могла пройти, это было непроходимо), мне опять пришлось спуститься в, так называемое, нижнее сознание (которое, на самом деле, не нижнее, оно широкое, безличное), и уже оттуда я вышла и вновь обрела… равновесие. Из-за этого у меня началась сумасшедшая головная боль, о которой я тебе говорила. Я вышла оттуда, как если бы у меня был тяжкий груз… груз абсолютной неподатливости – это было страшно. К сожалению, потом я не смогла отдохнуть, меня ждали люди. Мне пришлось говорить, что очень утомительно для меня. И в этой голове что-то закипело, это было как… там был тёмно-синий цвет силы в Материи с белыми и золотыми молниями, и всё это передвигалось туда-сюда в моей голове, вот так и вот так – я думала, что у меня в мозгу перевозки! (Мать смеётся)

Это продолжалось добрых полчаса, прежде чем я смогла его успокоить, сделать спокойным, спокойным. И я поняла, что это исходило от того, что хотел он – низвести Силу, передать мне Силу в физический ум! Но, ты понимаешь, что когда меня сводят с силой, то всё взрывается! (Мать смеётся) У меня было полное ощущение, что мой мозг сейчас взорвётся!

Ночью было лучше, потому что я была сконцентрирована, но голова оставалась немного тяжёлой. На следующий день я сказала себе, а лучше сказать, я ему сказала через себя: «Хочешь ты, или не хочешь, я буду опускать то, что находится наверху; только так я себя чувствую хорошо!». И я рассказала тебе, что произошло: когда я села, я была очень удивлена, что он не делает то, что делал накануне, потому что я делала то же самое. Я… если можно так сказать, объединилась с его волей (чтобы знать), но с намерением, как обычно, сознательно оставаться во взаимодействии с высшим сознанием, и опустить его. Это был чудесный поток. А он был совершенно доволен, он не протестовал!... Вся боль ушла, это было замечательно. Только в конце медитации он захотел повторить свой фокус, чтобы заключить мой физический ум в эту конструкцию, но это не получилось – я увидела это сверху.

А он не чувствовал, не так ли, он не чувствовал. Если бы ему это рассказали, он бы был абсолютно против – для него, это открытие Бесконечности!... Впрочем, так всегда: мы всё время находимся в заключении, каждый – каждый заперт в определённых ограничениях и не чувствует этого, так как, если бы он чувствовал, он бы оттуда вышел! Я это хорошо знаю. Когда я была с Шри Ауробиндо, я была открыта, вот так (жест вверх), и у меня всегда было ощущение: «Да, дитя моё…», и он принимал меня такой, какая я есть, и ждал, когда это изменится. Это так, не правда ли. А теперь я чувствую свои ограничения, которые есть ограничения мира, каким он является сегодня, и что помимо этого есть необъятность, вечность, не проявленная бесконечность, а мы находимся взаперти. Она может только просачиваться - широкого доступа нет. Я пытаюсь открыть этот доступ. И только тогда, когда это будет сделано, здесь появится что-то… (как сказать) неустранимое.  И всё сопротивление мира, вся его инертность, даже вся его тьма, не смогут это поглотить – что-то, что предопределит и трансформирует… Я не знаю, когда это будет.

Но, этот опыт с Х. был действительно интересным. В тот день я многому научилась, многому… Не правда ли, если достаточно концентрироваться на чём-нибудь, не важно на чём, то открывается Бесконечность (это эту бесконечность он нашёл в своём собственном опыте), то, что можно назвать его собственной Бесконечностью. Но, МЫ хотим не этого: нам нужен прямой интегральный контакт между проявленным миром и Бесконечностью, откуда этот мир вышел. И это больше не личный, или персональный контакт с Бесконечностью: это абсолютный контакт. Шри Ауробиндо настаивал на том, что совершенно невозможно получить трансформацию (не контакт, а супраментальную трансформацию) без универсализации. Универсализация, это значит принимать всё, быть всем, стать всем – всё принять, это так. А все запертые в системе люди, даже если это система самых высоких мыслей, это не ТО.

Но, у каждого есть своя судьба, своя работа, своя реализация, и хотеть изменить чью-либо судьбу или реализацию, это преступно. Потому что это его дезориентирует, это единственное, что мы делаем.

Но, для нас, кто хочет интегральной реализации, все эти мантры, ежедневная джапа, это действительно помогает, или тоже запирает?

Это дисциплинирует. Это почти подсознательная дисциплина, превосходящая мысль.

Не правда ли, здесь, особенно в начале, когда Шри Ауробиндо был здесь, он ломал все моральные идеи (ты знаешь, «Афоризмы»). Он всё это ломал, ломал, ломал. Здесь есть целая группа youngsters (8)? которые были воспитаны с мыслью, что «можно делать всё, что угодно, это не имеет никакого значения», и что всё это – моральные идеи, и не стоит себя утруждать, чтобы заниматься ими. Мне стоило большого труда объяснить им, что отказаться от этой морали можно только тогда, когда есть другая – более высокая. Поэтому нужно постараться не давать им Силу слишком рано.

Это почти физическая дисциплина. И ещё, я увидела. что джапа оказывает организационное воздействие на подсознание, на сознание, на Материю, клетки тела, на всё это. Нужно время, но, благодаря повторению, упорству, в конце концов, это начинает действовать. Это имеет такой же эффект, как, например, ежедневные занятия на фортепьяно. В итоге, механическое повторение наполняет ваши руки сознанием – наполняет сознанием тело.

Когда я нахожусь с Х., мне очень трудно объяснить ему, что у меня есть работа. Он не понимает, как можно работать.

Разумеется! То, что нам кажется важным, трудовая дисциплина, для него это, по сути, невежество. Для таких людей настоящая жизнь, это экстатичная созерцательная жизнь, с чувством сострадания и милосердия, что означает, что, несмотря ни на что, вы уделяете немного времени, чтобы помочь этим несчастным. Но, настоящее – это экстатическое созерцание. Поэтому, продвинутым людям неразумно ещё и уделять внимание работе!

Единственная возможность объяснить ему, что у меня есть работа, это сказать: «Мать меня попросила это сделать». Тогда он больше ничего не говорит!

Да, он не смеет больше ничего сказать… Он не очень хорошо понимает. Какая смешная идея, а! Он думает, что у меня есть смешные идеи, словом… В сущности, он себе говорит так: «О! Это потому что она родилась во Франции, поэтому она ещё несёт это бремя!»

Это очень забавно.

Шри Ауробиндо видел более ясно. Когда я приехала в 1914 году (он меня видел только один раз), то первое, что он сказал окружавшим его мальчикам, что я, Мирра (он сразу назвал меня по имени), «родилась свободной».

И это правда, я это знаю, я это знала. Это значит, что вся работа, которую нужно сделать, чтобы освободиться, была сделана раньше, уже давно – это удобно!

На следующий день он видел меня в течение получаса. Я села (он был на веранде гостевого дома). Я сидела на веранде, перед ним был стол, а напротив сидел Ришар. Они начали разговаривать. Я, совсем маленькая, села у Его ног. Стол был передо мной, вот так, на уровне лба, что создавало для меня небольшую защиту… Я ничего не говорила, ничего не думала, ничего не испытывала, ничего не хотела – я просто сидела возле него. Когда через полчаса я встала, он поместил в мою голову тишину, и всё. Даже без моей просьбы, даже, может быть, не пытаясь это сделать!

Я пробовала – О! В течение многих лет я пробовала поймать в голове тишину… У меня никогда не получалось. Я могла отрешиться от этого, но ум продолжал работать… А тут все ментальные конструкции, вся умозрительная ментальная организация, всё это исчезло – провал.

И такой безмятежный, такой светлый провал!

Потом я старалась ничем не нарушить это состояние. Я не разговаривала, я берегла себя от мыслей, я это крепко прижала к себе. Я говорила себе: только бы это продолжалось, только бы это продолжалось, только бы это продолжалось…

Через некоторое время я услышала, как Шри Ауробиндо рассказывал, что здесь он это сделал для двух человек. И, как только они обрели в голове тишину, их охватила паника! «Господи, я стал дураком!!» Они от всего отказались и начали думать!

Как только с этим было покончено, с этим было покончено. Это надёжно установилось.

Для того, чтобы замолчал ум, действительно замолчал, с 1912 по 1914 год я выполняла много упражнений, самых разнообразных, даже пранаяму (9)… Я могла выходить из тела (это не трудно), но внутри него всё продолжалось!

Это длилось приблизительно полчаса. Я была спокойной – я слышала их разговор, но я не слушала. А потом, когда я встала, я больше ничего не знала, я больше ни о чём не думала, у меня не было ни единой мысли – всё ушло, абсолютно ушло, чисто, как если бы я только родилась!

*

*   *

(через некоторое время)

Однажды, я ходила на торжественное открытие сахарного завода (10). У меня был забавный опыт.

С физической точки зрения, это был почти ад: шум, запах – тошнотворный запах. Моим единственным желанием было, чтобы меня не беспокоили физически, а меня заставляли подниматься по узким лестницам, спускаться, опять подниматься, смотреть в глубокие проёмы. В некоторых местах даже не было ограждений, и приходилось за что-то держаться, не так ли.

Я смотрела на весь этот сахарный тростник, на эти куски сахарного тростника, их бросали, они ехали и затем падали, их размалывали, размалывали и опять размалывали. Потом они поднимались, чтобы выделился сахар. И я увидела (когда куски тростника бросали туда, они были живые, они были полны витальной силы, потому что их только что срезали, не так ли), как в результате этой молотьбы с неистовой яростью из субстанции вылетает витальная сила. И эта витальная сила вылетает оттуда… английское слово angry (11) очень выразительно. Это не то, что мы называем «обозлённый», это «angry», как лающая собака. Что-то среднее между «обозлённый» и «агрессивный»: an angry force (12)

И я видела это, я видела, как это распространяется. Это идёт, идёт, идёт и накапливается, накапливается (они работают 24 часа в сутки, шесть дней в неделю, без перерыва, на седьмой день они отдыхают). И я сказала себе: ведь эта злость должна оказывать влияние на людей. Может быть, поломки происходят из-за этого? Потому что я видела, что когда тростник был перемолот и поднимался по транспортёру, эта куча силы была здесь. Меня это немного обеспокоило, и я подумала, что делать подобные вещи небезопасно!... Их спасает невежество и нечувствительность. Но, индийцы никогда не бывают полностью бесчувственными, как западные люди, они более открыты в своём подсознании.

Я никому ничего не сказала, но меня это несколько озаботило. А на следующий день машина сломалась. Когда мне это сказали, я подумала… Её починили, она опять сломалась, и так - три раза. А на следующую ночь, немного раньше десяти часов… Надо сказать, что я об этом думала днём: почему бы не привлечь эти силы, взять их и удовлетворить, дать им мир и радость, а потом использовать? Я это подумала, немного на этом сосредоточилась, а потом больше к этому не возвращалась. В десять часов вечера они пошли ко мне потоком! Они шли, шли, а я всё время работала… Они не были плохими (они были не очень светлыми, это разные вещи), но они были здоровыми, порядочными. Порядочные силы. И я работала с ними. Это началось точно в девять тридцать, а я работала в течение часа. Через час мне было достаточно: «Послушайте, всё очень хорошо, вы очень милые, но я не могу заниматься только вами!». Потому что они приходили и приходили, они поглощали всё моё сознание (ты понимаешь, что они представляют по отношению к телу!). Итак, в десять тридцать я им сказала: «Послушайте, мои дорогие, успокойтесь, на сегодня достаточно…». В десять тридцать машина сломалась!

Естественно, я это узнала, потому что на фабрике всё записывают. На следующее утро, когда ко мне пришли, чтобы рассказать об аварии, я спросила точное время – было ровно десять тридцать.

После этого я заключила с этими силами некую договорённость. Они всё время были новыми, трудность состояла в этом, не так ли! Если бы это были те же самые! Они постоянно возвращались новым потоком. Нужна была постоянная формация. Я попробовала её создать, чтобы можно было их взять, вобрать в себя, успокоить, рассеять, чтобы они не образовывали скопление, которое могло быть опасным.

Это было забавно.

Последняя авария случилась несколько дней назад, потому что из-за официального визита министра, которого ждали днём, возникло возбуждение. В этот день ровно в три тридцать у меня появилось ощущение, что мне нужно сделать концентрацию. Я обратила на это внимание и увидела, что бедный L. (13) возносит ко мне молитвы. Он молил, молил, звал меня – он звал меня так сильно, что я почувствовала, что меня тянут. Я как раз принимала ванну (ты знаешь, как это бывает, когда тебя сильно тянут: это застигает прямо во время движения, а сознание уходит прогуляться! Тогда мы останавливаемся, замираем. В ванной всё происходило именно так). Когда я это увидела, я всё уладила. Потом должна была начаться церемония, потому что я вдруг почувствовала: А! Теперь всё успокоилось, всё хорошо. И я занялась другими делами.

На следующий день ко мне пришёл L. и рассказал, что немного ранее трёх с половиной часов машина опять остановилась, но в этот раз всё было быстро исправлено, они сразу поняли, что нужно было делать. И ещё он сказал, что без пятнадцати четыре, он начал обращаться ко мне с молитвой, чтобы всё было хорошо. Я сказала: «О! Я знаю!»

Можно делать такие вещи. По сути, можно много чего делать – это человеческое невежество создаёт трудности.

(1) – эти «пустые горшки»

(2) – с супраментальным миром

(3) – мы берём бремя на себя

(4) – см. «Entretiens suivis de Quelques Paroles» стр.251-252

(5) – традиционный тантризм

(6) – один из секретарей Ашрама

(7) – безнадёжно

(8) – мальчишки

(9) – пранаяма: дыхательные упражнения

(10) – фабрика New Horizon Sugar Mill, принадлежавшая одному из учеников, открытие состоялось 15 сентября

(11) – в ярости

(12) – разъярённая сила

(13) – управляющий сахарным заводом

При копировании ссылка обязательна: http://supersoznanie.com/