(Павитра показывает Матери фотографию дома на улице Валь де Грас, в котором она жила в Париже)

Надо же, дом на улице Валь де Грас! Он кажется жилым, на окнах есть шторы. Я тут жила, в совсем маленьком домике с комнатой наверху.

Здесь – кухня, здесь – гостиная, здесь – мастерская. А за кухней была маленькая комнатка, служившая мне столовой, её окна выходили во двор. Между столовой и кухней была ванная и совсем маленькая прихожая. Кухня здесь, нужно было подняться по трём ступенькам, там была очень маленькая прихожая и лестница, ведущая в комнату. А рядом с комнатой находился туалет, большой, как носовой платок.

Это часть большого дома. С обеих сторон есть два семиэтажных дома. А улица проходит здесь.

Всё было небольшим.  Мастерская достаточно большая – красивое помещение… Здесь я принимала мадам Дэвид-Неэль, мы встречались почти каждый вечер.

В мастерской была большая библиотека, она занимала всю её заднюю часть: более двух тысяч книг, принадлежавших моему брату. Там были полные собрания сочинений классиков. Внизу, у меня была коллекция «Космического обозрения» и коллекция открыток. Прежде всего, это открытки из Алжира, из Тлемсена. Двести открыток, приблизительно. Но, там было «Космическое обозрение» за пять лет, написанное на французском! Это чрезвычайно забавно.

Эти записи были продиктованы женой Теона в трансе на английском. И там была одна женщина, тоже англичанка, которая утверждала, что знает французский, как француженка. Она говорила: «Я никогда не пользуюсь словарём, мне словарь не нужен». И она выполняла эти переводы! При переводе английских слов она допускала все классические ошибки, которых быть не должно. Потом это присылали мне в Париж для исправления. Это было, в буквальном смысле, невозможно.

Теманлис, друг моего брата по колледжу, писавший книги, лентяй, не желавший работать, передал мне это, но это было невозможно, я ничего не могла сделать. Там были такие слова! Он придумывал слова для передачи тонких внутренних смыслов. Для каждого из них он подобрал слово – жуткие варваризмы! А я занималась всем: я нашла издателя, корректировала гранки. Долгое время я делала всю работу.

Там были истории, рассказы: приобщение в форме рассказов. Там было много всего. Она (мадам Теон – прим. перев.) знала много. Но, это было представлено в таком виде, что читать было невозможно.

Там были одна или две вещи, которые написала я, зафиксированные мной опыты. Я хотела бы найти эти обозрения, потому что это достаточно интересно. У меня были видения, которые я рассказала мадам Теон, она мне их объяснила. Тогда я описала видения и дала объяснения. Это было и интересно, и читаемо, потому что там присутствовал символизм.

(Павитра): А что такое хроника Ki ?

Это не «Ki», а «Chi», потому что это был основатель Китая (Китай по-французски Chine – прим. перев.) Это фантастика! История была почти детской, не так ли, но в ней был целый мир знаний. Мадам Теон была удивительной оккультисткой. Эта невероятная женщина обладала невероятными способностями.

Это была маленькая толстая женщина, почти рыхлая. Было такое ощущение, что если к ней прижаться, то она растает. Я вспоминаю, что однажды… Я была с отцом Андре (с Генри Мориссе, отцом своего сына Андре – прим. перев.), художником, артистом, присоединившимся к нам в Тлемсене. Теон носил тёмно-фиолетовое платье. И Теон ему сказал: «Это платье пурпурное» (это было слово purple по-английски). А тот ему ответил: «Нет, по-французски, это не пурпурный, а фиолетовый». Теон заупрямился: «Если я говорю пурпурный, значит пурпурный!». И из-за этой глупости они начали спорить. Вдруг, в моей голове, как молния, промелькнуло: «Это же нелепо!». Я не сказала ни одного слова, не так ли, но это вышло из моей головы (я видела эту молнию).  Мадам Теон поднялась, подошла и встала сзади меня (Мы не произнесли ни единого слова, ни она, ни я. А те двое смотрели друг на друга, как два петуха). Она положила мою голову себе на грудь, у меня было ощущение, что я погружаюсь в гагачий пух!

Никогда, никогда в жизни я не ощущала такого покоя – совершенно светлого и мягкого… покой, не правда ли, такой мягкий, такой нежный, такой светлый. Потом она наклонилась и сказала мне на ухо: «Никогда не надо спорить со своим учителем!». Это не я спорила!

Это была чудесная женщина, чудесная. Но он… словом…

Это занятно, этот дом на улице Валь де Грас. Я не знаю, почему, некоторое время тому назад он вот так появился… (Павитре): когда прислали эту фотографию?

Вчера

Вдруг этот дом появился вот так, в атмосфере. Я сказала себе: надо же! Кто-то думает об этом доме.

*

*   *

Сегодня ночью я занималась твоим сном. Я тебя видела и разговаривала с тобой, я тебе даже кое-что объяснила: «Видишь, нужно делать так и вот так…» Ещё я тебе сказала: «Однажды мы будем вместе медитировать». Но, это не точно: ты рассказал мне о трудностях своего бесконечно работающего физического ума, и ты сказал, что это происходит во время твоей джапы. А сегодня ночью я тебе сказала: «Я хотела бы, чтобы однажды ты некоторое время выполнял свою джапу вместе со мной, чтобы я могла видеть, что в тебе происходит, в твоём физическом уме».

Но, я говорила с тобой не словами… Ночью, в видении, всё имеет особый цвет и особую вибрацию. Интересно, это как будто нарисовано… Например, я помню, что когда я тебе это сказала, то было некое «patch», белое пятно, совершенно белое, как белая бумага. Пятно, окаймлённое розовым, а потом был этот удивительный синий свет, о котором я тебе всё время рассказывала. Тёмно-синий, который будто всё окутывал. А вне этого что-то кишело, в ужасном возбуждении кишели чёрные, тёмно-серые вибрации. Я это видела и сказала тебе: «Нужно, чтобы ты повторил свою мантру передо мной, чтобы я могла посмотреть, могу ли я что-нибудь сделать с этим кишением». И тогда, я не знаю почему, ты запротестовал, и этот протест был похож на язык красного пламени, который вышел из белого пятна и сделал вот так (Мать рисует арабеску). Тогда я ответила тебе: «Нет, не переживай, ничего не случится, я ничего не испорчу!» (1) (Мать хитро смеётся).

Всё это происходит в области, которая постоянно активна, везде, и которая подобна ментальному переложению всего, что происходит на физическом плане… Это определённо не мысли, когда я это вижу, то у меня нет ощущения, что я думаю, но это переложение… это влияние мыслей на некую ментальную атмосферу, которая всё записывает.

Теперь я вижу это постоянно. Когда кто-то разговаривает, или я что-то делаю, я вижу и то и другое одновременно – я вижу физическое явление, не так ли, слова, или действие, а потом я вижу одновременно это светящееся цветное переложение. Одно накладывается на другое. Например, если кто-то что-то говорит (кстати, поэтому, в большинстве случаев, я даже не знаю, что мне говорят!), то это переводится в некие картинки, в игру форм, света или цвета (не всегда светящегося!). Я помню, что когда это случилось первый раз, я себе сказала: «Но, это то, что они видят, эти люди, которые занимаются современной живописью!». Только, так как они сами очень противоречивы, то и то, что они видят, тоже очень противоречиво.

Но это так, это переводится в пятна, в подвижные формы, и в таком виде записывается в памяти земли. Поэтому, когда из этой области это приходит в активное сознание людей, то для каждого переводится на его собственный язык, в привычных словах и мыслях – потому что это не принадлежит никакому языку и никакой мысли, это точный ОТПЕЧАТОК того, что происходит.

Теперь я это вижу постоянно.

Я вижу там также результат этой путаницы, этого возбуждения в Ашраме: это скачет, и скачет, и скачет. Это скачет на месте. Есть такие машины, которые без конца сотрясаются. Это раздражает!

*

*   *

С некоторых пор, во время джапы, появился момент, когда меня что-то охватывает, и мне стоит больших усилий не войти в транс. Тем не менее, я стою. Обычно я хожу, но некоторые вещи я говорю стоя, опираясь на окно, это не место для транса! И каждый раз меня это настигает в одном и том же месте.

А вчера я вдруг увидела вот такую огромную живую голову из синего света – света, который есть сила, мощная сила материальной Природы (это этим светом пользуются тантристы).

Эта голова с чем-то, напоминающим тиару, была вся целиком из этого света. Большая, большая голова, вот такая (Мать показывает размер в локоть), а глаза не были закрыты, они были опущены, вот так. Это была абсолютная неподвижность вечности – покой, неподвижность вечности. Замечательная голова, похожая на некоторые изображения богов, которые здесь рисуют, но она была лучше: что-то между некоторыми головами Будды и… (вероятно, такие головы бывают у артистов). Остальное терялось в каком-то облаке.

И я почувствовала, что от неё исходила некая … да, неподвижность: всё останавливается, всё-всё останавливается. Тишина, неподвижность… Действительно, входишь в вечность – я ей сказала, что сейчас не время!

Но, я попробовала понять, что она хотела… С некоторого времени здесь, в Ашраме, стало трудно: все охвачены каким-то неистовством, усталостным возбуждением. Они все хотят меня видеть, они все мне пишут. Это создаёт такую атмосферу… Я делаю, что могу, не так ли, но у меня не получается передать им это, чтобы они были спокойными (чем больше мы устаём, тем больше нужно быть в покое, не нужно возбуждаться, это ужасно!). И тогда я увидела, эта голова как будто пришла для того, чтобы мне сказать: вот, что нужно им дать.

Если бы я им это передала, у них бы возникло ощущение, что они стали глупыми, что они потеряли свои способности, что у них больше нет энергии! Потому что они чувствуют энергию только тогда, когда её тратят. Они не способны почувствовать энергию в неподвижности: им нужно движение, им нужно её тратить. Или же им нужно это давать ударами кулака!

Над этой проблемой я думала вчера, у меня это заняло почти весь день. Конечно, эта голова пришла будто для того, чтобы дать мне решение. Для меня это очень легко, не так ли, сразу же… три секунды – всё останавливается. Но, другие упрямы! И всё же, я уверена, я уверена и говорю им: «Расслабьтесь, почему вы такие, как клубки, расслабьтесь! Это единственный способ не уставать». А у них сразу такое ощущение, будто они потеряют свои способности и впадут в инертность – противоположность жизни, не так ли!

И, конечно, это определило мою ночь, потому что ночью я начала рассматривать эту проблему: как заставить это принять? Потому что нельзя впадать и в другую крайность, чтобы они не соскользнули из этого усталостного возбуждения в тамас (2). Это очевидно.

Но, сколько писем я получаю, сколько людей, которые мне говорят: я больше ничего не хочу, я хочу только одного – спать, отдыхать, ничего не делать. И они жалуются.

У меня есть такой опыт. Для меня (для меня, это значит для этой совокупности – Мать указывает на своё тело), для этой индивидуальности: чем она спокойней и тише, тем больше она работы может сделать, и тем больше работы делается быстро. Больше всего мешают работать и отнимают время сваливающиеся на меня вибрации возбуждения (каждый, кто приходит, скидывает их на меня, не так ли). Это затрудняет работу, образует вихрь. А в вихре невозможно ничего делать. Если делать что-то материальное, то не слушаются пальцы, если делать что-то интеллектуальное, то путаются мысли и нет ясности. Я провела такой опыт: когда здесь присутствует возбуждённая атмосфера, а я, например, хочу найти в словаре слово, то всё прыгает (хотя у меня тот же свет и та же лупа), я ничего не вижу, всё прыгает! Я листаю страницы, а слова в словаре нет! Тогда я успокаиваюсь, я делаю… (Мать делает жест, как будто опускает Покой), это занимает полминуты, затем я открываю словарь точно в нужном месте, слово прямо перед глазами! И я вижу ясно, отчётливо. Следовательно, у меня есть неоспоримое доказательство того, что если мы хотим сделать что-то должным образом, то СНАЧАЛА нужно успокоиться. Но, успокоиться нужно не только самому – нужно или уединиться, или быть способным заставить успокоиться этот вихрь постоянно и отовсюду идущих сил.

Все преподаватели хотят бросить школу – они устали! Это значит, учебный год начнётся с половиной преподавателей. И это так: они живут в постоянном напряжении, они не умеют relax… расслабляться. Они не могут работать без возбуждения!

Я думаю, эта голова приходила, чтобы сказать, что недостаток Ашрама именно в этом: тут всё делается в возбуждении, всё, всё. Это постоянная комедия ошибок: один говорит, другой не слушает и отвечает невпопад, и ничего не делается. Один спрашивает одно, другой отвечает другое – ох! Это ужасная путаница.

(тишина)

Если нам помедитировать немного.

Устраивайся, как ты привык и… забудь, что я здесь!

(После медитации)

Я расскажу тебе, что я видела, это очень интересно. Сначала отсюда (Мать указывает на грудь) начал распускаться разноцветный хвост павлина, он был из света, очень нежный, очень тонкий, вот такой (жест). Потом это поднялось и образовало будто настоящего светящегося павлина, оно установилось сверху. Затем, отсюда (из груди) поднялся белый свет, прямой, как меч. Он поднялся очень высоко и образовал что-то похожее на очень широкое пространство и на призыв – это то, что было дольше всего. А потом, в ответ, пошёл настоящий дождь, как… (гораздо тоньше, чем капли) из золотистого света, белого и золотого, с оттенками: иногда более золотого, иногда более белого, иногда с розовым. И это всё в тебя спускалось, спускалось. А здесь (Мать указывает на грудь) это превращалось в тёмно-синий свет с изумрудно-зелёными искрами. И в этот момент, когда это дошло сюда (до уровня груди) появилось большое количество божественных сущностей, как живое золото, живое золото тёмного цвета, которые вот так пришли и посмотрели на тебя. И в тот момент, когда они посмотрели на тебя, точно в центре тебя появился образ Матери, не такой как на картинках, но как в индийском сознании… очень спокойная, чистая и светящаяся. И тогда это превратилось в храм, а в храме было нечто похожее на образы Шри Ауробиндо и мой, но это были живые образы в облаке света. Потом всё это превратилось в прекрасное сооружение и установилось вот так, с удивительной силой, и осталось неподвижным.

Это образ твоей джапы.

Он красивый.

Мне пришлось остановиться, потому что здесь существует время, к сожалению!

Но, это очень хорошо.

И это не трудно постоянно удерживать.

Я не увидела, чтобы тебя занимали проблемы физического ума, о которых ты говорил. Кроме того, вначале я сделала это (жест очищения атмосферы), чтобы ничто не беспокоило… ты что-нибудь почувствовал?

Я почувствовал, что ты была здесь. Я почувствовал твою силу.

А! Ты почувствовал.

Да, конечно, очень сильно! В какой-то момент очень-очень сильно!

(Мать долго смеётся)… Но, твоя джапа красивая. О! Это создаётся целый мир, действительно гармоничный, сильный, красивый.

Это очень хорошо. Если хочешь, то время от времени мы несколько минут будем этим заниматься. Это было очень… как сказать?... Очень приятно для меня. Было комфортно, можно было выйти из этой каши! Я очень довольна.

Если ты хочешь во время джапы предупредить беспокойство твоего физического ума… ты знаешь мою силу, не так ли? Ну вот, окружи себя ею двенадцать раз, сверху донизу.

(1) – обычно, нельзя повторять свою джапу ни перед кем, кроме гуру.

(2) – тамас – инертность.

Аудиозапись

При копировании ссылка обязательна: http://supersoznanie.com/